— Вот и чудно. Значит, поступаем следующим образом. Вы идите за телегой и лошадью. — Я посмотрел на Матвея Егорыча, чтоб он точно понял, кому предназначаются слова. Потом перевел взгляд на Андрея. — А ты переоденься.

— Имеешь в виду, надо выглядеть первым парнем на селе? — Братец приосанился и поправил чуб.

— Наоборот. Нацепи что-то подебильнее. Конечно, Аллочка вряд ли разбирается в веяниях моды, но лучше, если ты явишься, например, в грязных штанах или несвежей рубахе. У нас цель — устроить личную жизнь Сереги, а не твою.

— Ясно… — Братец немного загрустил. Ему, очевидно, помочь неведомому Серёге хотелось, а вот выглядеть идиотом, не особо. Но спорить Переросток не стал.

Отправился в дом, откуда через некоторое время появился с кислым лицом. На нем были трико, в которых он обычно убирает у скотины, и рубаха, несвежесть которой я заметил сразу же, как только братец вышел на крыльцо. Причем не только по внешнему виду, но и по запаху.

— В корзине с грязным бельём откопал. — Пояснил Андрюха, заметив, что я непроизвольно скривился. — Пойдёт?

— Отлично! Двинули. — Я направился к калитке, собираясь выйти на улицу.

Матвей Егорыч отправился домой, еще до того, как братец ушел переодеваться. Так что надо было поторопиться. Мы договорились встретиться на выезде из Зеленух.

В принципе, я был доволен, что время не будет потрачено впустую. Пока маман приходит в себя, как раз подтолкну родного отца в нужном направлении.

Дед Мотя вздохнул, снял кепку и вытер ей лицо. Хотя, если честно, потел не только он, но и я. Просто не вытираться же мне дедовой кепкой. Своей кепки не имеется. А жаль.

Андрюха, наверное, тоже изрядно нервничал, но по его лицу, испачканному грязью и каким-то дерьмом, ни черта не было понятно.

Ефим Петрович сидел напротив нас и молчал. Тяжело так молчал, нехорошо. Со значением. Это нервировало гораздо больше, чем если бы он кричал.

— То есть… — Начал все-таки участковый, — Родной деревни вам стало мало и вы решили отправиться на гастроль. Я верно понимаю?

Мы втроем одновременно выдали тяжелый то ли вздох, то ли стон.

— Ефим… — Матвей Егорыч попытался высказаться за всех, но тут же заткнулся.

Просто участковый посмотрел так, что дед Мотя забыл не только свою заготовленную речь, но и вообще, наверное, в принципе все русские слова. А это, знаете ли, плохой признак.

— Ты, Матвей Егорыч, лучше молчи. Христом богом прошу. Я держусь из последних сил. Должностному лицу при исполнении нельзя бить нарушителей порядка. Даже если очень хочется. А могу тебе сказать, хочется так, аж судороги у меня начались. Потому что простого, нормального языка вы не понимаете. Этот как оказался с вами? Кто он, вообще?

Ефим Петрович ткнул пальцем в Серёгу. Отец сидел с самого краю. На последнем в ряду стуле. Батя в такой замес попал впервые, поэтому таращился на участкового испуганным взглядом и вообще не соображал, как себя вести.

Затык с речью у Сереги начался еще на этапе выяснения его личности, потому что кроме имени он ничего больше выговорить не смог. Наверное, от стресса.

Хотя, надо признать, мы, будучи рецидивистами в глазах участкового, ито нервничали. Судя по его выразительной физиономии, терпение Ефима Петровича подошло все-таки к концу.

Тем более, в этот раз, кабинет, где мы расположились, находился даже не в родных Зеленухах, а в отделении милиции Воробьевки. Растем, ешкин ты кот.

— Это Сергей. — Ответил я на вопрос участкового.

— То, что он — Сергей, уже понял. Еще с первого раза. Хотелось бы более детальной информации. Как этот бедолага оказался с вами? И на кой черт он сцепился с Андреем? И зачем Андрею была нужна эта проклятая коза? — Ефим Петрович посмотрел с тоской сначала на Серегу, потом на братца.

Грязь на Переростке уже засохла и даже перестала отваливаться комьями. Выглядел он, конечно, специфически. С макушки до самых пяток братец был извазюкан так, будто его случайно уронили в яму с дерьмом. Хотя, по сути, это совсем недалеко от истины.

А все начиналось очень даже хорошо.

Матвей Егорыч подобрал нас с Андрюхой на оговоренном месте. Внешний вид Переростка он оценил и ржал до самой Станции, то и дело поддевая Андрюху на предмет его наряда. Мол, всякое он видел, но чтоб на свиданку так одевались, это, конечно, удивительный случай. Надо было для полноты картины коровьим дерьмом обмазаться.