Как уже говорилось, ни кабины, ни даже навеса из ткани, машина, увы, не имела. Единственным местом, где удавалось укрыться от струй, что падали с неба, находилось под трактором.

Доля залазил под железное брюхо, дышавшее жаром, и пережидал непогоду. Но долго сидеть там было нельзя. В правлении колхоза не делали скидку на любые ненастье. Никто не снижал норму выработки, и отставание от графика постоянно росло.

К концу сентября, Доля закончил пахать часть полей. По указанью начальства, он перегнал грохочущий трактор вплотную к железной дороге. Теперь он работал недалеко от каменной насыпи и с тоской наблюдал, как мимо идут поезда, везущие красноармейцев на фронт.

Паренёк очень устал от непосильной работы. Как-то раз, он посмотрел на вагоны, летящие мимо, и с тоскою подумал: – «Нужно бросать свой колхоз и бежать на войну. Хуже чем здесь, быть уже просто не может».

«Фордзон» усердно таскал сцепку плугов. Скоро он оказался возле моста, перекинутого через речку Леметь. На подъезде к нему, стальные пути делали крутой поворот. Паровозы там тормозили и двигались значительно медленней, чем на прямолинейных участках.

Какое-то время, Доля работал на новой делянке. Он хорошо изучил расписание проходящих составов и разработал план бегства в мельчайших деталях. В один из солнечных дней, он подогнал трактор к определённому месту и заглушил старый трактор. Потом, повертел головой и убедился, что стоит именно там, где и должен. То есть, у середины внешней части дуги, по которой шли эшелоны.

Паренёк глянул вдаль и увидел состав, идущий на запад. Он поднял железный капот и сделал вид, что возится с заглохшим движком. Наконец, паровоз и пара вагонов, прогромыхали мимо него. Доля бросил на землю ключи и ринулся к каменной насыпи, по которой тянулись пути.

Паренёк подбежал к длинному поезду и пристроился рядом. Он догнал открытую грузовую платформу, забитую брёвнами, и ухватился за стальную стремянку, свисавшую вниз.

Стремительно перебирая ногами, Доля поднялся по тонким ступеням. Перевалился через низкий металлический бортик и устроился между задним бортом платформы и торцом высокого штабеля.

Паренёк всё хорошо рассчитал и запрыгнул в состав, когда вагон оказался, в так называемой, «слепой зоне охраны». Его не заметили ни с локомотива, ни с задней площадки, где дежурил боец вооружённый винтовкой.

Очутившись на месте, Доля лёг на пол, и улыбнулся тому, что толстые брёвна защищают его от встречного ветра. Он закутался в свою телогрейку и, убаюканный стуком колёс, крепко уснул.

Спустя какое-то время, его грубо толкнули, потянули наверх и выволокли из уютной щели, в которой ехал на фронт. Удерживая парнишку за шиворот, его спустили на насыпь, и тряхнули так сильно, что сон совершенно рассеялся.

С огромным трудом Доля поднял тяжёлые веки и разглядел, что оказался на какой-то маленькой станции. Рядом двигался милиционер и, крепко сжав локоть подростка, тащил его в сторону низкого здания.

Оказавшись в небольшом отделении, Доля не стал запираться. Он выложил всё, как на духу и сообщил, что всеми силами рвётся на фронт. Хочет найти своего дорогого отца, или старшего брата – офицера Балтийского флота. Он твёрдо решил, встать с ними в едином строю и биться против проклятых фашистов.

Усатый блюститель порядка выслушал исповедь механизатора, но не поверил ей ни на йоту. К нему каждый день приводили таких беспризорников. Все они, как один, твердили одни и те же слова. О родственниках, сражавшихся с Гитлером, и о желании воевать с коварным врагом. Причём, чаще всего, они ехали не на запад, а в обратную сторону.

Однако, этот парнишка весьма отличался от прочих. Милиционер посмотрел на него чуть внимательней, разглядел его руки, покрытые слоем машинной грязи и смазки, и задал несколько разных вопросов.

Доля признался, что он работал в колхозе на тракторе. Сержант схватил парнишку за шиворот и отвёл в военную комендатуру, которая находилась поблизости.

Там опять поговорили с подростком и принялись уточнять его биографию. Ещё готовясь к побегу, Доля всё хорошенько обдумал и понял, что если он хочет попасть на войну, то не стоит рассказывать правду о собственном возрасте. Поэтому, на вопрос о дате рождения, он прибавил себе целый год и заявил, что он родился в 1924-том.

Армейский молодой лейтенант уточнил, где работал подросток и объявил, что тот дезертир с трудового народного фронта. Он быстро заполнил кое-какие бумаги, вызвал конвой и отправил задержанного по нужным инстанциям.

К пареньку подошли два красноармейца, вооружённых винтовками. Они вывели Долю из мрачного здания, и он оказался в тесном дворе. Со всех сторон стоял высокий забор.

Арестант огляделся вокруг и увидел, что поверх прочной кладки шла колючая проволока, натянутая во много рядов. Возле крыльца стояла полуторка. Вместо обычной открытой платформы у неё обнаружился кузов, обитый крашеной жестью.

Доля несколько раз видел такие машины. Чаще всего, это были те автолавки, что приезжали в деревню и торговали всякой хозяйственной мелочью: иголками, нитками, посудой и всем остальным.