Она услышала приближающиеся шаги: кто–то намеренно давал знать о своем присутствии. Кто–то, кто знал, что к ней не стоит подкрадываться.

— Привет, Юрий.

Она почти не видела своих коллег-Святых во время обратного путешествия по червоточине; и не то чтобы они тоже искали ее общества. Долгожданный отдых друг от друга…

Благодаря медленному течению времени на «Моргане» дорога заняла всего неделю. Большую часть ее Кандара провела со взводом Деллиана — славными ребятами, которые впервые в жизни начали по–настоящему расслабляться. Как и она, они не знали, что, черт возьми, им теперь делать, а значит, стали для нее родственными душами.

— Прекрасный вид. — Юрий встал рядом с ней.

— Не совсем, но я впервые за десять тысяч лет увидела наружный мир. Перед полетом мы так долго торчали на станции Круз, а потом вся визуальная информация подавалась датчиками на нейронный интерфейс. Этот смотровой купол — анахронизм; сенсоры обеспечивают гораздо лучший обзор с более высоким разрешением. Но, Мария, это же настоящее. Это успокаивает меня.

— Да, такое количество кораблей расставляет всё по своим местам, верно?

Кандара кивнула, переведя взгляд на растянутую петлю светящихся точек, надежно захлестнувшую ледяной гигант. Ближайшая была и самой большой: само «Спасение жизни». И Кандара испытывала по этому поводу смешанные чувства.

— Да. Вот мы и снова на парковочной орбите рядом с этим ублюдком. Так и не освободились от него, а?

— Необходимый шаг в путешествии. Я разговаривал с Иммануээлем и Иреллой. Возникли некоторые споры о том, что нам делать дальше.

— Я думала, все уже решено. Мы же возвращаемся на Землю, не так ли?

— Так. До того как армада ушла, комплексы отправили туда несколько кораблей с червоточинами. И еще несколько летит сейчас к заселенным первоначально звездам.

— Где–то в твоих словах явно прячется «но», Юрий.

— Комплексные люди составили опись всех приведенных сюда кораблей–ковчегов и кораблей Гостеприимства. На них шесть тысяч четыреста двадцать три инопланетные расы в различных видах стазиса.

— В различных видах?

— Да. Один, например, это невылупившиеся яйца — миллионы яиц. Из–за эллиптической орбиты их год составлял сорок пять земных лет; таким образом каждое поколение жило около тридцати лет, а с наступлением зимы умирало, предварительно отложив яйца. Все, что нужно было сделать оликсам, — это явиться с началом зимы и забрать эти яйца.

— Звучит… странно. Как они вообще изобрели радио за тридцать лет?

— Природа, оказывается, весьма аккуратна. Очевидно, яичный желток — это своего рода химическая память, отпечаток взрослого мозга. В процессе роста эмбрионы впитывают его. Так что, вылупившись, они просто перебираются в построенные их предками здания, обладая всеми знаниями насчет того, как все работает. Разбираются они и в науке — и продолжают исследования.

— Ладно, соглашусь: это аккуратно.

— Есть там и раса хладнокровных, которую оликсы буквально заморозили в жидком азоте при экстремальном давлении. Еще одни…

— Спасибо, Юрий, я не нуждаюсь в кратком описании всех шести тысяч видов. О чем же спор?

— Нужно решить, куда их всех отправить.

— Ага.

— Звездолетам потребуется десять тысяч лет, чтобы достичь Земли, так что время принять решение у нас, очевидно, есть.

— Теперь поняла. Нам нужно оценить каждую расу и определить, кого мы хотим видеть своими соседями. О, догадываюсь, такой уровень технологий нам тоже доступен?

— Верно. Некоторые могут быть настроены враждебно. Нужно проявить осторожность. В таком случае мы не выведем их из стазиса, пока не восстановим человеческое общество.

— Потому что и у них было бы десять тысяч лет на то, чтобы развить собственные технологии…

— Да.

— Что ж, в этом есть смысл. В конце концов, еще сотня лет — и человечество, вероятно, сумело бы справиться с оликсами. И кто же будет проводить все эти вычисления и оценки?

Юрий скромно пожал плечами:

— Иммануээль полагает, что этим не должны заниматься только комплексы. Соберется совет, в него войдут оживленные люди с разных ковчегов и из разных эпох. Ирелла, конечно. И Джессика вполне способна привнести новую достойную точку зрения.

— Совет? Кажется, ты говоришь о бюрократии?

— Я нахожу это весьма обнадеживающим. Даже комплексы, столкнувшись с проблемой, инстинктивно создают комитет.

— И ты, конечно, тоже поучаствуешь?

— Меня попросили. Как–никак, я жизнь положил на службу безопасности. Как и ты.