— Горацио… ты в безопасности?

— Здесь ловчие змеи. Они нас преследуют. Не волнуйся, я за ними слежу.

— Горацио!

— Скорей!

— Я… я попробую.

— Что?

— Мы не можем впустить оликсов, даже киберзмей. Это вопрос безопасности.

— Черт! Я же сказал, что слежу. Ни одна змея не приблизится к порталу.

— О господи.

— Подвязывай!

Он заметил движение в вестибюле и вытащил телескопический электропрут, раздвигающийся на целый метр. Луковицеобразный конец искрил фиолетовым. Горацио никогда не гордился тем, что носил оружие. Как–никак, это была его работа — убеждать и урезонивать сбившихся с пути детей, запутавшихся, нуждающихся в сочувствии и руководстве. Сила никогда не была ответом. Но он достаточно хорошо знал этих заблудших детей, чтобы признавать, что некоторые из них не поддаются никаким уговорам, а Лондон постоянно балансировал на очень тонкой грани анархии. Так что… он всегда брал с собой электропрут, покидая квартиру. Практичная мера предосторожности.

Две змеи, стремительно извиваясь, рванулись вперед, вверх по лестнице. Программа самообороны, заложенная в альтэго, подсказала сперва ударить ту, что была слева. Горацио ткнул прутом вниз, попав в точку сразу за «головой». Электропрут выпустил сильный разряд, и Горацио тут же сделал выпад вправо. Последовала еще одна вспышка. Заклубился дымок, потянуло запахом горелого пластика и смазки.

— Что там у тебя? — крикнула Мария.

— Ничего, я же сказал, разберусь.

— Я получила разрешение, — сообщила Гвендолин. — Мы подвязываемся.

— Ты Зангари, — сказал он ей. — Меньшего я и не ожидал.

Альтэго показал еще одну змею, скользящую по ступеням. И все больше и больше их проникало в вестибюль.

Горацио дождался, когда следующая змея окажется на ступеньку ниже него, — и резко ткнул прутом. Кибертварь метнулась в сторону и тут же ринулась вперед — едва электропрут врезался в бетон. Она обвилась вокруг его лодыжки, царапая кожу. Черт, как же будет больно! Горацио рванул прут на себя, вонзил его в заднюю часть змеи. Кольцо вокруг лодыжки превратилось в обжигающую лаву. Горацио закричал от жуткой боли, инстинктивно отдернул электропрут и затряс ногой, сбрасывая дымящуюся, дергающуюся ловчую змею. А по лестнице уже поднимались еще три твари.

Со слезящимися от боли глазами он двинулся к следующему пролету. На втором этаже не было света, поэтому линзы переключились в инфракрасный диапазон. Горацио видел алые и персиковые силуэты остальных, ковыляющих к его квартире. Позади на лестнице горели янтарем маленькие солнца, готовые начать день.

— Метровый портал подвязан, — сказала Гвендолин. — Долго еще?

Мария возилась с дверным замком.

— Почти с тобой.

Он застыл в коридоре нерушимым барьером между лестницей и квартирой. За спиной Мария наконец–то открыла дверь. Тусклый изумрудный свет озарил коридор.

— Кто это, черт возьми, с тобой?

Головки трех ловчих змей поднялись над лестничной площадкой. Горацио встал в стойку, взяв прут на изготовку, готовясь разить и парировать, как какой–нибудь древний флибустьер. Змеи бросились на него — две напрямик, одна вдоль стены. Тактическая программа подсказывала наилучшую стратегию атаки, углы выпадов и уколов, оптимальное время между ударами. Прекрасная программа — если бы он при этом еще и обладал давным–давно канувшими в небытие великолепными рефлексами подростка–футболиста…

Он стукнул по той, что ползла у стены. Линзы автоматически затемнились, защищая оптический нерв от вспышки, но он увидел, как киберзмея упала, содрогаясь в предсмертных судорогах. Во вторую змею он не попал, однако разряд, пройдя по дуге, вошел прямиком в третью. Зрение опять затуманилось, и в этот момент что–то со страшной силой ударило его в левое колено. Горацио, задохнувшись, рухнул на пол.

— Горацио? — вскрикнула Мария.

— Валите! — рявкнул он в ответ. — Гвендолин, они мои друзья.

Даже он слышал в своем голосе откровенную мольбу.

— Я не могу, — прошептала Гвендолин.

— У них ребенок!

— О, черт.

Больше ничего Горацио не слышал; ее голос смыла волна боли. Адреналин в сочетании с дикой паникой пересилили паралич, скрутивший мышцы, и он уставился на свое дрожащее тело. Ловчая змея обвилась вокруг обоих его колен, стиснув их, точно кандалами, и пробила передним концом кожу, прокладывая себе путь через четырехглавую мышцу бедра. Он увидел, как она проникает в него все глубже, завопил от ужаса — и, резко опустив электропрут, бешено замолотил по омерзительному инопланетному устройству. Мучительная боль от разряда вынудила его остановиться после третьего или четвертого удара. Горацио заливался слезами. Лежа на полу, задыхаясь, он увидел, что киберзмея мертва — или, по крайней мере, инертна. Нога онемела, но он знал, что это ненадолго. Он протянул руку, ухватил жуткую тварь, потянул… Целая вечность, заполненная немыслимой болью, ушла на то, чтобы извлечь змею. Из раны сразу хлынула кровь, ужасно много крови. Но хуже всего было ощущение, что внутри него что–то движется, протискивается вдоль бедра к паху. Киберзмея выполнила свою функцию, впрыснув ему дозу К-клеток, отвечающих за окукливание. Желудок скрутило, и он обмяк, теряя сознание.

Чьи–то руки схватили его за плечи и потащили назад, из коридора в квартиру. Разлепив веки, он увидел Марию. Маниакально ухмыляясь, она волокла его за собой. За ней, в дальнем углу гостиной, скромно стоял простой круглый портал на тонких механических ножках. По ту сторону маячила ярко–зеленая комната. Горацио оцепенело уставился на призрак потерянного прошлого.

Джаз стояла перед порталом на четвереньках, просовывая в круг ребенка.

— Я иду, — сказал Горацио Гвендолин.

— Ребенок у нас, — ответила она.