— Зачем вы мне угрожаете, ваше величество? — устало спросил он.

— Я просто обрисовываю перспективы, — слегка наклонив голову набок, уже смирившись с этим жестом, сказал я. — И, да, скорее всего, я пойду по стопам того другого Фридриха, и вы подпишите мирный договор. Вы должны понимать, ваше высочество, что я сделаю это только для того, чтобы визги миллиона герцогов не слышать. И только потому, что мне предстоит весьма нелегким делом заниматься, так что будет совершенно не до них. Пока не до них, — он вздрогнул, внимательно посмотрев на меня. — В каком-то плане я человек весьма ленивый, и не люблю лишних трудностей, особенно, когда можно их избежать, — продолжил я. — Чтобы не ходить вокруг да около, я предлагаю вам занять должность генерал-губернатора Саксонии, когда я её полностью освобожу от присутствия другого Фридриха, естественно. Народ, городские советы и прочая вас прекрасно знают, и воспримут ваше правление весьма положительно.

— Вы не боитесь, что я могу попытаться захватить власть? — тихо спросил он.

— Нет, не боюсь, — я поднялся из кресла и направился к двери. — Потому что в этом случае мне станет совершенно наплевать на визги всех герцогов и курфюрстов вместе взятых. Подумайте, у вас есть время до окончания войны. В любом случае пришлите мне ответ с гонцом, — и я вышел из комнаты оставив Фридриха глубоко задумавшимся. Все, пора уже наконец-то домой.

Хельга Хофф откинулась на спинку кресла и потерла поясницу. Она заканчивала свой первый большой доклад для теперь уже императора Петра, который он позволил отложить на некоторое время, чтобы внести в него все те нарушения, которые она смогла обнаружить. Доклад получился действительно объемный, просто книга, а не бухгалтерский доклад.

Хельга повертела в руке перо, которое подарил ей Петр. Надо же, она столько исписала, а заменила всего два наконечника. Надо бы сделать расчет, сколько производство таких перьев сможет принести дохода. Она посмотрела на свой труд. Как бы это не было удивительно, но с точки зрения именно бухгалтерии, особых ошибок не нашлось. Были злоупотребления, порой даже очень существенные, но ошибок как таковых не было.

Петр, как и обещал, перенес основное здание компании в Петербург, но в Голландском филиале осталось работать все-таки много сотрудников. Но, так было даже проще, все-таки бывшее руководство вообще хотело штаб-квартиру перенести куда-то на острова. С тактической точки зрения Хельга не могла отрицать, что так будет даже лучше, все-таки лучше все возникающие проблемы сразу на местах, но, положа руку на сердце, сама фройляйн Хофф ни за что на свете не рискнула бы поехать туда, даже, если бы это стоило ей работы. А вот в Петербург она вполне могла рискнуть переехать и перетащить туда весь свой штат клерков. Ей же не с людьми по большему счету нужно работать, а с бумагами, да цифрами. Вот съездит с ежегодным докладом к его величеству и тогда определится, где в итоге лучше будет организовать бухгалтерию. Она же еще нигде никогда не была, кроме Амстердама, даже замуж не вышла, когда поняла, что отец без ее помощи не справится.

В помещении, которое она занимала было душно, окно не открывалось, а так хотелось впустить хоть немного морозного зимнего воздуха. Да еще корсет, который хоть и помогал делать её осанку поистине королевской, но вот дышать в нем было трудновато.

Подумав, она аккуратно свернула свой доклад, и написала адрес, где в качестве получателя указала канцелярию его величества, потому что глубоко сомневалась в том, что Петр будет читать ее труд лично. Не для того император держит на службе столько бездельников, чтобы еще и с такими вещами разбираться, как доклад какого-то бухгалтера из Амстердама. С такой хваткой, какую она смогла разглядеть в Петре, Хельга сомневалась, что он остановится на крупной, но все же не единственной организации, какой была Голландская Ост-Индийская. Стряхнув со свертка песок, фройляйн Хофф убедилась, что чернила высохли. Еще раз оглядевшись по сторонам, молодая женщина скрепила получившийся сверток большой сургучной печатью.

Вот и все, можно отправлять. Завтра же с утра, как только ей удастся поймать незанятого курьера. Все-таки тяжело быть женщиной, когда вокруг одни мужчины, и даже твои подчиненные посматривают на тебе слегка высокомерно. Хельга уже не раз слышала шепот за своей спиной, где тупоголовые ослы пытались угадать, какие именно услуги она оказывала или самому Петру, или одному из его фаворитов, чтобы получить это место и эту должность. Хельга старалась не обращать на перешептывания внимания, но порой получалось плохо, именно поэтому она предпочитала приходить на службу попозже и засиживаться допоздна, чтобы спокойно поработать.

Встав, и смахнув со лба тяжелую от пота прядь золотистых волос, фройляйн сняла с вешалки плащ и муфту, которую сейчас с получением работы смогла наконец себе позволить, и принялась одеваться, чтобы пойти домой. Её дом располагался совсем недалеко от штаб-квартиры компании, поэтому после службы она предпочитала пройтись пешком, а не проделывать этот путь в экипаже, который, чисто теоретически, компания была обязана предоставить одному из своих ведущих служащих.

Задув свечи и взяв в руку канделябр, чтобы дойти до выхода, не натыкаясь на посторонние предметы, Хельга уже потянулась было к двери, но тут в коридоре послышался какой-то шум, и незнакомые мужские голоса. Вздрогнув, Хельга отпрянула от двери, пытаясь нашарить на поясе ключ, чтобы запереть дверь, потому что она твердо знала, что в здании сейчас нет никого, кроме швейцара, который исполнял роль также ночного сторожа. Она знала, что Петр приказал начать основывать службу охраны, но пока это нововведение коснулось только внутренней собственной безопасности, чтобы это не значило. Хельга прекрасно понимала, что не все сразу должно выполняться, на это необходимо время, вот только так хотелось, чтобы именно для охраны время пришло вот прямо сейчас. Ключ все никак не находился, а голоса становились все громче. Мужчины говорили громко, и шли по пустым коридорам совершенно не скрываясь, и оставалось только гадать, каким образом сторож их вообще впустил.

В отчаянье, Хельга задула свечи в канделябре, который держала в руке, уронила на пол муфту и ухватила свое нехитрое оружие двумя руками. Почему-то она была уверена, что они идут к ней. Уже почти весь город знал, что она может задерживаться в конторе едва ли не до полуночи, а свечи она погасила совсем недавно.

Дверь открылась неожиданно, хоть Хельга и ждала этого. Она едва смогла удержать крик, отступив в темноту. Один из мужчин зажег стоящий в коридоре высокий канделябр, и теперь от его света часть комнаты была освещена. Но пока только сама Хельга видела застывшую в дверях фигуру, в то время как мужчины ее не замечали.