– А ты хочешь иначе? – задумчиво кивнул Сочинец. – Взять пока то, что позволит в неограниченном количестве делать топоры из камня… А когда появится медь – из меди. А когда узнаем, как делать бронзу – для производства бронзы.

– Как я понимаю, инструкцию по бронзе мы можем купить у СИПИНа, – вспомнил я.

– Совершенно верно! Памятка по работе с бронзой стоит тысячу баллов развития, – немедленно отозвался СИПИН. И, похоже, говорил для всех присутствующих. – Подробные инструкции – пять тысяч баллов.

– Вот видите! – обрадовался я не ценам, но подтверждению своих мыслей. – Нет смысла тратить баллы на то, чем попользуешься и выкинешь! Надо тратить баллы на то, что позволит нам осваивать новые навыки. Научимся работать с камнем и костью, перейдём дальше, освоим металлы, ткачество, ещё что-то…

– Гончарное дело! – вспомнил Трибэ.

– Не суть! Это всё нам ещё надо вспомнить, – кивнул я, соглашаясь. – И на Алтаре надо брать то, что поможет нам в производстве. Не конечный продукт.

– Верное замечание! – кивнул Сочинец. – Все согласны, что это лучший вариант?

Удивительно, но никаких возражений не было. В основном, даже звучала горячая поддержка моей идеи.

– Ну что ж… Тогда так и поступим! – кивнул Сочинец. – И попробуем вторую половину группы в том же убедить. В конце концов, как недавно Туз на переговорах вещал, мы тут все в одном дерьме варимся. Нам ссориться не с руки.

Я бы возразил, что Туз это вещал, потому что себе преференции пытался выбить. Но ведь вещал, в самом деле. Так что формально Сочинец был прав.

Обсуждение не затянулось надолго. Наступал вечер – с холодными порывами ветра, с понижением температуры. А большинство из нас ещё не могли нормально утеплиться. Так что пока позволяла погода, все отправились на похороны двух погибших девушек.

Могилы в стылой земле получились неглубокие. Не уверен, что удалось даже на полметра выкопать. Причём, рыли рядом с первой могилой: там ещё оставалось место. Трупы погрузили в ямы, а затем споро принялись засыпать землёй и камнями.

Каждый в этот момент мог поразмышлять о многих вещах: о бренности бытия, о судьбах мира, о своём поведении. Мне было немного грустно от того, как глупо погибли эти женщины. У них будто отключился инстинкт самосохранения, который в норме заставляет бороться за свою жизнь до конца.

Одна покончила с собой, а две других просто замёрзли, так и не выбравшись к людям. Ведь та, которая делала шлёпанцы, явно собиралась выйти… Собиралась, да не успела. Буран и мороз сделали своё чёрное дело, убив человека. И его больше не вернёшь.

А ведь до ближайшего костра или отапливаемой капсулы было не больше ста метров... Вот так люди и умирают в шаге от спасения. Сдаются, отказываются бороться за жизнь, принимают судьбу, которая и судьбой-то не была... И ведь сколько таких случаев известно.

Помню, я как-то натыкался на документальный фильм про вынужденных робинзонов двадцатого века. Большинство из них не дождались помощи именно потому, что теряли надежду. И только те, кто до последнего вздоха боролся – те возвращались к людям.

В памяти отпечаталась история Джереми Бибса. Правда, я помнил только основные моменты, но даже этого хватало, чтобы черпать из неё вдохновение. Джереми было четырнадцать лет, когда корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. Было это в начале двадцатого века, ещё до Первой мировой войны.

Парень выжил. Он провёл на острове семьдесят четыре года. Всю, блин, свою жизнь провёл!.. Когда его нашли в 1985 году, ему было восемьдесят восемь лет! Он пропустил целый век! Страшный век, прорывной век, удивительный век!.. К моменту, когда он вернулся, вся жизнь в обществе изменилась кардинальным образом.

Не знаю, как он себя чувствовал, когда это обнаружил. Почему-то про его адаптацию к новой жизни не рассказывалось в истории. Ну а я на его месте тихо уплыл бы обратно. И дожил бы свои дни на острове, вспоминая тот, старый мир, который оставил в начале века...

Но почему он выжил? И почему девушки, которых мы хоронили, так быстро умерли? Я не знаю. Могу только предполагать. А могу спросить у СИПИНа, хотя не факт, что он ответит. Три могилы – три грустных истории с печальным концом…

А ведь была ещё та девушка, что взяла еду, воду и ушла. Где она сейчас? Может, лежит вместе со своими припасами в ста метрах от нас под завалами снега? А может, сумела дойти до леса? Или и вовсе лежит в десятке метров от места, где была её капсула?

Что заставляло меня двигаться в первый день? О! Вот это я помню прекрасно! Меня пугал холод! Очнувшись раньше, чем остальные, я успел застать ночь и пронизывающий мороз. И, понимая, с чем столкнусь, поспешил озаботиться отоплением.