Судя по всему, здесь когда-то проходила река, давным-давно пересохшая, но оставившая о себе напоминание в виде ракушек да белесых скелетов рыб.

Я наконец понял, что имел в виду Плуг, говоря о крепости. Почти у самой вершины наполовину стесанной горы виднелось несколько площадок и здания из мрамора, скупо освещенные масляными лампами. К ним вел единственный путь, представляющий собой подъемный механизм с лебедками, тянущимися к крепкой платформе, в данный момент опущенной на землю. Если к тому же предположить, что внутри горы имеются потайные ходы да достаточный запас воды и продовольствия, держать здесь оборону и впрямь можно было сколь угодно долго, парализуя при этом любые работы снизу меткой стрельбой из луков.

Мы подъехали к хлипкому сараю и остановились – дальше дорога была завалена крупными камнями. Несмотря на стремительно опускающуюся темноту, с лесов слышались крики надсмотрщиков, звонкие щелчки кнутов, да перестук инструментов, сопровождавшиеся стонущими завываниями ветра. Встречать нас, похоже, никто не планировал, стало быть, грузить медок придется самостоятельно.

– Дерьмовое место, – мрачно заключил Плуг, рассматривая каменоломню. – Один раз здесь только был прежде, но что тогда хотелось убраться поскорее, что сейчас.

Я полностью разделял его мысли.

Айни также стояла рядом, глядя на пик горы. На девушке и вовсе не было лица.

– Ну да ничего, – подбодрил я ее, потрепав за плечо. – Чем раньше кончим, тем скорее отправимся обратно.

Она натянуто улыбнулась.

Выгрузив провизию с телеги, мы вместе с Плугом и возницей принялись таскать ее к платформе, возле которой дежурило четверо бойцов. На нас смотрели без особого интереса, не пытаясь заговорить и только когда донесли последний тюк с персиками, один из стражников сухо бросил:

– Все железо нахер.

Плуг был безоружен, а вот мне пришлось вернуться к повозке и оставить внутри меч, флакончик с вином да рюкзак. Айни зачем-то увязалась следом. Прежде чем снова отправиться до платформы, я украдкой взглянул на управляющий дисплей БПЛА. Гамаюн по-прежнему кружил высоко в небе, и полоска его заряда замерла у верхнего края, похоже, он и впрямь умел питаться от солнца, как говорил Лев.

Досмотр занял минуты три, но большую часть времени часовые просто тискали девушку, в местах скрытых тонкой малиновой тканью, сопровождая свои действия пошлыми комплиментами. Айни переносила это стоически, умело скрывая раздражение и не делая попыток сопротивляться.

– Руки, – сказал наконец один.

Нам связали за спиной запястья, а во рты сунули по комку грубой ткани, благо достаточно чистой. Обычная процедура, проводимая на тот случай, если есть сомнения, что кто-то является магом и все же меры предосторожности в этом месте впечатляли.

– Отвернуться!

Мы выполнили команду, после чего стражник, судя по звуку, дернул несколько раз за одну из лебедок. Не удивлюсь, если количество его манипуляций содержало шифр для человека наверху.

Платформа дернулась и медленно поползла к вершине.

Едва мы оказались на месте, я смог сполна оценить масштабы укреплений. Пара десятков зданий была вытесана в белой мраморной породе, формируя целое поселение. Рядом сидел на камне седой старик, держащий в руках масляную лампу, да опоясанный мечом, возле него, прилаженный к лебедке хитрым механизмом, находился колокольчик.

– Разгружайте, – велел один из наших провожатых. – Девке идти за мной. Кляпы не доставать.

Айни взглянула на меня, словно малый ребенок, которого собираются отлучить от матери. И чего так привязалась?

Подмигнул ей, дал развязать себе руки да принялся за работу.

Людей на горе видно почти не было, лишь в отдалении, привалившись к широкому деревянному колесу, лежали изможденные рабы в лохмотьях. Пара часовых возле самого высокого здания, но и только.

Весь медок пришлось носить до места, выступавшего здесь в роли склада, где и впрямь хранилось немало припасов, а когда закончили, отправились под конвоем к пану Глыхарю.

Хозяин каменоломни находился в здании на самом краю площадки, но принимать посетителей не спешил. Нас оставили в небольшом помещении без окон – при этом двое провожатых двинулись обратно, а еще пара встали у двери. Кроме вытесанного из мрамора стола здесь лежало несколько грубых камней, выступающих, должно быть, в роли стульев. На одном сидел осунувшийся седой человек и скорбно смотрел себе под ноги в ворох окровавленного тряпья. Приглядевшись, я различил в ветоши еще одного, настолько изувеченного побоями, что признать в нем человека было не так-то просто. С лицом, превращенным в сплошную синюю гематому, он еле заметно шевелился да протяжно стонал.

Откуда-то неподалеку доносились и другие звуки, имевшие весьма очевидные причины. Женские отрывистые вскрики, то ли от боли, то ли от удовольствия.

Несмотря на то, что заряженного вина удалось глотнуть совсем недавно, из глубины разума прорывалась чуждая мысль, навязчивая и яркая, но словно бы подернутая серой дымкой. Никак не разобрать о чем.

– Кляпы, – бросил один из стражников, подошел и вытащил у нас изо рта куски ткани. – Если замечу хоть одну попытку колдовать, или просто что-то на нее похожее, сразу прирежу. Ясно?