— Ты идиот или прикидываешься? — овладев собой, я достаю телефон, открываю сообщения и тычу выписками банковских транзакций.

Артём бледнеет и трёт лоб.

— Это какая-то ошибка. Должно было быть в десять раз больше, — хрипло говорит он. — Я сам диктовал Ирине, чтобы она отправила письмо адвокату.

— Подожди, подожди, — я не могу поверить в услышанное. — Ты диктовал Ирине, сколько мы с твоим сыном должны будем получать? И она сама, своими наманикюренными пальчиками, — я делаю в воздухе движение, словно печатаю, — набирала от тебя сообщения твоему адвокату? Что ещё такого важного ты ей доверял? Стой, — осеняет меня, — ты в курсе, что я отправляла резюме в твой отдел кадров в прошлом году?

Недоумённое лицо Артёма служит мне ответом.

— А когда я просила тебя поговорить с директором конкурса по реновации, ты сам ему звонил или поручил ей?

— Не сам, — отвечает в сторону Артём. — Но ведь вашу заявку приняли.

— Даа, — тяну я, задумавшись. — Какая-то несостыковочка.

— Надин, — Артём встаёт из-за стола и подходит ко мне. Он замирает и тянет носом воздух. — Что это за аромат?

Я снова сцепляю руки на груди.

— Мой новый парфюм. И я буду пользоваться им, потому что он нравится мне и… ещё кое-кому. И, поскольку я не собираюсь к тебе возвращаться, можешь засунуть свою нелюбовь к духам куда подальше.

— Мне нравится, — резко возражает Артём. — Неужели ты не пользовалась туалетной водой из-за меня?

— Ооо, Артём. Этот брак был полон ограничений и моих жертв. Теперь, когда я поняла, чего стою, я больше не согласна ужимать себя во всём. — Я поднимаю кулак в шуточном приветствии, — «но пасаран!»

Артём склоняет голову и внимательно разглядывает меня. Отмечает серьги, новый кулон на шее. Смотрит на мои руки.

— Откуда у тебя это кольцо вместо обручального? — спрашивает меня он.

— Это напоминание о том, чтобы я никогда больше не теряла своего пути, — говорю я, поглаживая синие камушки.

— Надин, я идиот, признаю, — вдруг хватает меня за руки Артём. — Давай забудем обо всём и начнём заново? Кто бы и что тебе ни говорил, ты ведь знаешь меня лучше всех. А я знаю тебя. Тебе нужен кто-то, кто каждый день будет бросать тебе вызов, будет давать пищу твоему мозгу, кто будет восхищаться тем, как он работает, — Артём стучит пальцем по моему виску. — Я был дурак, когда разменял тебя на глупую девку и почти потерял!

Я отталкиваю его от себя.

— Артём, никакого "почти". Давай не будем идти на попятный. У нас скоро заседание суда.

И тут он сбрасывает на меня вторую бомбу.

— Я забрал заявление, — глядя мне в глаза, говорит Артём. — Я забрал заявление, — глядя мне в глаза, говорит Артём.

Глава двадцать шестая

Мы оба ждём, пока проснётся Тим. Со сна малыш не понимает, где находится, и кто это рядом с ним. Наконец, он бросается к отцу с криком: «Папа!»

Артём крепко его обнимает и покрывает поцелуями.

— До чего же ты вырос, Тимофей! — восклицает он. — Как ты загорел!

— Мы с дедушкой и бабАллой каждый день купались в море! Утром и вечером! — объясняет отцу Тим. — Она сказала, что в воде быстрее растёшь!

— Ух, а ты ещё и букву «ша» начал хорошо выговаривать! — Артём снова прижимает к себе сына. — А ну, скажи «шуршавчик»!

— Шуршавчик! — старательно произносит гордый Тимофей.

Артём поворачивается ко мне, как раньше, когда мы обменивались многозначительными взглядами, заметив новое достижение у сына. Только я не разделяю его восторга. Это не он каждый день старательно отрабатывал произношение у малыша. Не он поднимался ни свет ни заря, чтобы отвезти его в сад или поликлинику. Не он проводил бессонные ночи, замеряя ежечасно температуру и сражаясь с маленьким борцом, чтобы влить ему в рот микстуру или забрызгать заложенный нос солёной водой.

— Я сложу вещи Тимофея, и можешь забрать его к себе на выходные, — говорю я Артёму. — Ты помнишь, что ему можно и нельзя?

— Надин, — пытается оскорбиться Артём, но я просто развожу руками и иду к шкафу.

Когда они уходят, я вспоминаю, наконец, что до сих пор не перевела телефон из авиарежима в обычный. На меня сыплются сообщения — от мамы, от Аньки, от Максима. Я быстренько строчу маме с подругой, что всё хорошо, я дома; читаю, что написал наш профессор.

Он спрашивает, всё ли в порядке и уточняет, веду ли я в Тимофея в детский сад в понедельник, потому что хочет встретиться и поговорить со мной. Я отвечаю, что Тима забрал на выходные Артём и я сейчас дома одна.

Вскоре стучится Макс, держа в руках стаканы с кофе. Открываю дверь, и он входит, тут же начиная извиняться, что по приезде домой свалился, нечаянно уснул и поэтому не написал сразу.

— Всё хорошо? — спрашивает он. Видно, что хочет, но не решается уточнить, что было между нами с Артёмом. А я слишком устала, чтобы думать сейчас о новой напасти. Машу рукой и говорю, что разберусь со всем позже.

Мы садимся на кухне, разбираем свои напитки, я достаю мамин гостинец — её фирменный вишнёвый пирог и отрезаю нам по большому куску. Едим молча, каждый думает о своём.