Из письма, которое он выучил уже почти наизусть, Леон знал, что жена дяди умерла еще пять лет назад, что у дяди во владении был большой и удобный замок, ему же принадлежало два села, где выращивали изорию. По осени собирали урожай и в зимнее время ткацкие цеха работали с полной нагрузкой, выпуская тончайшие ситцы и батисты, которые затем отправлялись караваном в столицу.

Из этого же письма Леон знал, что во время пограничной стычки два поля сильно пострадали, поэтому урожай был более чем скромен и, если не предпринять мер, то зимой крестьяне будут голодать. Кроме того, в этом году просто нечем платить налоги в казну. Все это, повествуя о всех свалившихся разом несчастьях, подробно расписал управляющий.

Замок, старинный, но довольно большой, Леону понравился.

Полноватый неряшливый мужчина истово кланялся, встречая нового хозяина, и через слово благодарил Богов за милость:

– - Ну, теперь-то, под хозяйской рукой, земли непременно расцветут! А уж мы вам и охоту отличную спроворим, ридган Леон, да и девушки на выданье у соседей растут, так что, надеюсь, скучать вы здесь не будете!

К удивлению управляющего, Симондо Пурко, который изо всех сил стелился перед новым хозяином, молодой ридган Леон не кинулся обновлять дом, заводить любовницу и знакомиться с соседями-фарандами.

Занял гостевую комнату, самую простую, с минимумом мебели, потребовал только сменить белье. На три дня он засел с книгами по хозяйству за прошлые годы, а потом велел оседлать коня и отправился в деревню. Управляющий, вынужденный его сопровождать, с удивлением наблюдал, как ридган беседует со старостами, объезжает земли, не брезгует поговорить с ткачихами, и, возвращаясь домой, каждый день делает какие-то заметки.

Нет, если бы ридган Леон, беседуя с женщинами, высматривал самых молодых и смазливых, Симондо прекрасно понял бы его, он и сам любил втихаря потискать и повалять приглянувшуюся бабенку, но молодой хозяин, напротив, выбирал женщин в возрасте, оставляя Симондо как какого-то смерда следить за конями.

Прежний хозяин никогда в дела Симондо не лез. Женившись на юной, прелестной фаранде Матиэль и получив эти земли в приданое, он на свою долю родительского наследства прикупил небольшой клочок земли с замком, что так удачно и вовремя продавала соседская разоренная семья, завел конюшню с роскошными жеребцами и, наняв Симондо, отстранился от хозяйственных дел.

В таком же духе фаранд воспитывал и двоих сыновей, а прелестная Матиэль отличалась редкостной красотой, но все же не умом, поэтому интересовалась в основном новыми туалетами и обожала ездить в гости к соседям.

Так что долгие годы управляющий сперва аккуратно, а в конце уже не слишком стесняясь, набивал собственный кошелек. Пять лет назад Симондо пристроил управляющим домом своего младшего племянника. И с тех пор дела его семьи так резко пошли в гору, что жену старшему племяннику Симондо высматривал уже среди дочерей самых богатых купцов.

Въедливость и любопытство нового хозяина вызывали у Симондо сильное раздражение и опасение. Он, грешным делом, даже запасся у травницы сероватым порошком – травить крыс, но в силу природной осторожности и трусоватости пока еще медлил – ридган Леон был вежлив и молчалив, и претензий не предъявлял.

Значительно легче стало управляющему, когда в один прекрасный день новый хозяин заявил, что его пригласили в гости и он уезжает на несколько дней. Симондо выдохнул – раз все сошло с рук, значит дальше можно спать спокойно. Скоро жизнь пойдет обычным путем – молодой хозяин будет мотаться по гостям, ухаживать за барышнями, иногда устраивать пиры в собственном замке, а он, Симондо, спокойно продолжит заниматься своим делом. Потому провожал он хозяина, кланяясь ниже, чем обычно, и с огромной радостью.

Все изменилось в один день. Утром Симондо разбудил не привычно ласковый голос Лижи – пышнотелой горничной, которая пользовалась его особым расположением, а хрипловатый мужской басок:

– - Симондо Пурко, вы арестованы!

Когда вся история закончилась и похудевший, с поредевшими от переживаний волосами и выбитым зубом Симондо, наконец-то, поверил, что он в безопасности, он первый раз за всю свою жизнь от чистой души пожертвовал целый динарий в храм Эрины Милосердной, благодаря заступницу – могли ведь и повесить!

А тогда утром, подкрепляемый толчками в спину и пинками под зад, не успевший даже снять ночную рубаху, управляющий был препровожден в одну из комнат дома, где за огромным столом сидел все такой же молчаливый ридган Леон, спокойно попивая чай, а компанию ему составлял картарг Маниджара -- ридган Эгеро.

– - Это он? – картарг вопросительно глянул на ридгана Леона.

– - Он, почтенный картарг.

– - Ну, что ж… С вашего позволения, ридган, я заберу его с собой. Думаю, мои палачи быстро выбьют из него нужные сведения. А сдохнет – так не велика потеря, -- последовал спокойный кивок головой от ридгана Леона, и картарг стал подниматься из-за стола.