С трудом перебарываю себя, чтобы не остановить, когда она открывает дверь, чтобы покинуть автомобиль. Но ведь я не могу взять ее собой. Да Грач голову мне открутит, если узнает.

– До завтра. – Тихим голосом произносит она.

– До завтра. – Зеркалю я ее тон. И в очередной раз посылая ей виноватую улыбку.

Срываюсь с места. Стоит ей только хлопнуть дверцей. Чтобы уже метров через сто вновь остановить свою малышку на небольшом пригорке, на котором отлично просматривается двор дома семьи Назаровых. Потому что что-то протестует внутри меня, не позволяя уехать. Гашу фары, полностью вырубив двигатель, и наблюдаю под светом фонарей за тем, как Кристина пересекает двор, направляясь к дому. Несколько раз дергает ручку входных дверей, а затем стучит. Я все жду, что ей вот-вот кто-то откроет, но, похоже, зря. Кажется, дома у девчонки никого нет. Разворачивается и по светящемуся в сумраке экрану замечаю в ее руке телефон. Явно пытается кому-то дозвонится, но если судить по тому, с какой яростью девушка пинает снег под ногами, ее попытки безуспешны. Подходит к скамейке, расчищает снег руками и устало опускается на нее. Мысленно выругиваюсь, заметив это.

Простынет же, дурочка!

Разве мама ее ни учила, ни сидеть на холодном? А ведь она еще и без шапки! А на улице -20 градусов, не меньше.

Смотрю на часы и понимаю, что ждать больше нельзя, иначе все про*бу. Навряд ли Тарханов даст мне еще один шанс, но и оставить девчонку на морозе я тоже не могу.

И когда это, Марик, тебя стало волновать подобное?

Мое внутреннее-Я гневно ругается на меня отборным матом. Потому что вопреки всему здравому смыслу сдаю назад и набираю номер Крис.

– Марк?

– Выходи! Я около твоих ворот!

Проходит пара минут, прежде чем пассажирская дверь открывается. Блондиночка смотрит на меня ошарашенным взглядом. Явно гадая, почему я все еще здесь. И не решаясь сесть в автомобиль.

– Так ты не уехал?

– Как видишь! Ну-у! – Раздражаюсь я. – Ты так и будешь стоять? Или, может, уже все-таки сядешь в машину? – Рычу на нее я. И сам не понимаю, почему так обозлился. Замечаю, как голубые глаза стекленеют от непролитых слез и ощущаю укол вины перед ней.

И это я вам скажу, мне совсем нехрена не нравится.

Девчонка мнется еще несколько секунд, а после все же решается опуститься на кожаное сиденье, закрыв за собой дверь.

Молчу! Пытаясь остудить гнев, который появился практически на ровном месте. Кристина тоже не стремится начать диалог. Наблюдая за тем, как я на скорости срываюсь с места, выруливая на главную дорогу.

Тянусь к бардачку достаю из него вейп и делаю глубокую затяжку. Меня нельзя назвать курящим человеком. Но порой нужно как-то скинуть свою нервозность и прийти в норму в стрессовых ситуациях, в особенности, если обычные способы, а именно: секс, спорт и алкоголь оказываются, вне доступа. Вот и таскаю с собой электронку и хватаюсь за нее в том случае, когда шалят нервишки. А сейчас случай именно такой. Всего три затяжки и пожар гнева практически потушен, а вейп передан в руки Кристине с просьбой вернуть его на прежнее место.

– Марк, а можно я тоже попробую?

– Ну, попробуй.

С интересом наблюдаю, как блондиночка делает затяжку и фыркаю от смеха, когда на нее нападает приступ кашля. Ожидаемая реакция для тех, кто пробует эту дрянь впервые. Улыбаюсь, глядя на то, как девочка забавно морщится и закидывает в бардачок электронку с таким видом, словно это мерзкий жук.

И, кажется, меня окончательно отпускает.

– Ну и что это было?

– Ты, о чем?

– Я о причине. Почему ты не можешь попасть в собственный дом.

– Просто я забыла ключи. А Кирилл уехал в Питер на олимпиаду по физике. Мама лежит в роддоме на сохранении. Она, знаешь ли, вот-вот должна родить. А отчим… Отчим либо спит, закрывшись на внутренний замок, либо тоже куда-то свинтил.

– А почему Грачу не позвонила?

– Звонила. Он трубку не взял. – Обреченно произносит она. – Наверное, Глеб, на тренировке или на работе.

– И часто ты караулишь свои собственные двери?

– Уже третий раз за эту неделю.

– Грач в курсе?

– Нет. И ты ему не говори, пожалуйста.

– Почему?

– Не хочу, чтобы он опять подрался с отчимом. К тому же меня тошнит от их ежедневных перепалок с Кириллом. Бесят уже! Если еще и Глеб подключится, то и вовсе будет скандал. А мама беременная, и ей это не к чему. Порой я скучаю по тем временам, когда она все время проводила на гастролях, а мы с братьями спокойно жили одни.

– А твой отчим не сильно обозлится если ты поздно вернешься домой?

Она смеется так, словно я сморозил самую большую глупость на всем белом свете.

– Марк, да даже если бы в доме находились все вышеперечисленные, они не заметили даже недельного моего отсутствия. Кроме Глеба, конечно. Но он теперь живет отдельно. Потому что мать и отчим ничего не видят, кроме себя и их будущего малыша. А Кир даже из своей комнаты практически не выходит, зарывшись в своих страданиях по Юльке. И пусть он на людях этого не показывает и даже упорно делает вид, что они друзья. Но чтобы брат там не говорил, ему все равно плохо. А мы близнецы. И поэтому я чувствую его боль, словно свою, собственную. И от этого хочется сбежать куда подальше.