– Анетт… не делай этого с нами, не разрушай наше счастье. Мы ведь две половинки одного целого – ты и я, мы нашли друг друга. Спустя столько лет мы вновь воссоединились. Знаешь, впервые, когда я тебя увидел, подумал, что ты самая красивая девочка на свете. Тебе тогда было всего восемь, но уже тогда я знал, что мы созданы друг для друга. Только вместе – мы будем счастливы.

– Сейчас, в больнице, борется за свою жизнь Эдмонд и в этом виноваты мы. Быть счастливыми, когда из-за нас может умереть человек – недопустимо.

– Каждый человек имеет право на счастье. Мы не должны страдать из-за него. Он попал в аварию… так случилось, нашей вины в том нет.

– Нет, Амит, я так не считаю. Пожалуйста, уходи. Я хочу побыть одна.

– Нет, нет, нет… - качал головой Амит, растерянно бормоча. – не заставляй меня уходить… я не хочу расставаться… - Амит едва не плакал, я не хотела видеть его лицо полное мольбы и поэтому убежала, обливаясь слезами. Спрятавшись в ванной и закрыв дверь на замок, я упала на пол содрогаясь в рыданиях. Амит стучал мне в дверь, просил открыть, его голос дрожал. Он молил меня выйти, поговорить, хорошо подумать обо всем, признавался в любви, плакал. Но я закрыла уши руками, отказываясь его слушать, как мантру повторяя: Уходи, уходи… пожалуйста, уйди.

Поняв, что я не выйду, Амит взял себя в руки и спокойным голосом сказал в закрытую дверь.

– Можешь быть спокойна, Анетт, я оставлю тебя сегодня. Но я приду. И буду приходить каждый день, пока ты не будешь готова принять наши отношения.

Удаляющиеся шаги и вот входная дверь хлопнула. Где-то вдалеке заурчал двигатель автомобиля. Амит уехал. Слезы подкатили к глазам и потекли ручейками по щекам. Почему все так не справедливо, почему мы должны страдать? Разве люди рождаются, чтобы жить в страданиях, а потом умирать?

Оставшийся день и все утро следующего дня, я провела в постели. Не было сил даже встать, руки дрожали, а ноги подкашивались. Лицо опухло от слез, делая из меня совсем непривлекательную особу.

Амит приехал во второй половине дня, стучал в дверь, но я не открывала. Простояв на улице час – уехал. А во мне боролись отчаянные желания догнать его, обнять и расцеловать, но я не могла, каждый раз Эдмонд всплывал в памяти и останавливал меня.

Потом у меня появились силы, и я решила, что должна помочь Эдмонду выйти из комы. Приходя к нему в больницу, я разговаривала с ним, просила прощения. Пыталась оправдаться, мечтательно веря, что Эдмонд откроет глаза и скажет, что прощает меня. Я читала ему его любимые книги, проводила много времени у кровати. Амит привозил какие-то дорогостоящие препараты, которые должны были быстро поставить его на ноги. Я радовалась его заботе, думая, что Амит все понял и хочет искупить свою вину. Но, к сожалению, препараты мало помогали, и он по-прежнему оставался в коме.

В больнице я часто встречалась с Амитом, но во мне странным образом проснулась решительность, которая помогала переносить наши встречи. Мы вели себя секретно, не разговаривая на личные темы в больнице. Мне не хотелось, чтобы за нашими спинами шептался медперсонал.

Я похудела, даже очень. Есть совсем не хотелось. Моя жизнь стала похожа больше на существование. Живя надеждой получить прощение Эдмонда, я каждый день неустанно проводила дни у его постели.

Так прошел месяц. По учебе я безбожно скатилась, меня вызывали несколько раз в деканат, поговорить о моей успеваемости, но мне было все равно. Чудесным образом мне удавалось избежать исключения. Слышала, что кто-то приходил договариваться обо мне, но я не знала кто и меня, по правде, в то время это мало интересовало.

В один из дней я встретилась на улице с Тони. Он очень беспокоился обо мне и хотел помочь, но я отказывалась принять его помощь. Единственный, кто мог помочь мне лежал в коме и держал в узде, не давая быть счастливой.

Сегодня должна была состояться крутая вечеринка, на которой будет присутствовать очень много народу. Тони позвал меня с собой и в этот день я почему-то почти сразу согласилась, хотя в последний месяц он раз пять приглашал и все время получал от меня отказ.

На вечеринке было много знакомых лиц, все приветствовали меня и озабочено спрашивали, где долго пропадала. Стараясь отключиться от проблем, я пила алкоголь, танцевала, плакала на плече Энтони и рассказывала ему всю правду о своих отношениях. Он качал головой, гладил меня по спине, успокаивал. Говорил, что рядом и поможет справиться с моей болью. Удивительно, но поговорив с ним, мне действительно стало легче.

Рассказывая свои горести Тони, я взяла его за руку, чувствуя необычайную поддержку друга. В тот момент мои глаза поймали в толпе образ Амита. Его темный взгляд был полон злости, руки сжимались в кулаки. Амит стремительно приближался ко мне, но подходя ближе лицо его смягчилось. Не обращая внимания на Тони, Амит откинул руку моего друга от моей ладони и накрыл своей.

– Пойдем потанцуем, Анетт… - Тони хотел вмешаться, но я жестом попросила не делать этого.

Держась за руки и чуть покачиваясь от выпитого алкоголя, мы пошли на танцпол. Амит властно прижал меня к себе, крепче сжимая в своих объятиях. Он вдыхал мой аромат, тесно прижимался: я буквально ощущала, как он скучал по мне. И я тоже… оказавшись рядом с ним, я поняла, как сильно мне его не хватало. Все это время я закрывалась от него, пряталась, держала на расстоянии, хотя хотелось быть еще ближе.

– Я так скучал по тебе… какая же ты жестокая, малышка…

– Я знаю, - кивнула я. – но так надо.

– Ты каждый день ходишь к нему, а меня совсем забыла.

– Я должна ходить к нему. Так он простит нас быстрей, если узнает, что мы заботимся о нем.

– Сейчас нет преград. Нет дяди, который стоял между нами. Он в коме и ему все равно.

– Не говори так, он придет в себя и обязательно нас простит.

– Мне не нужно его прощение, я не чувствую за собой вины. Тогда бы мне пришлось пожалеть о своей любви к тебе, а об этом я никогда не пожалею.