Как раз в этот момент хозяйка кафе – я познакомился с ней немного позже, это была грузная дама с золотым передним зубом, ее дочь работала школьной учительницей; звали хозяйку миссис Баум – принесла наш завтрак. Только я взял вилку и собрался приступить к еде, как Мистер Т. коснулся моей руки и вынудил замереть. Мне не доводилось видеть таких длинных пальцев, как у него – и, хотите верьте, хотите нет, они были холодными, как кусочки льда. «Мистер Смарт», – проговорил он. Я сказал: «Да, мистер Тилли», быстро и вежливо, как будто меня попросили передать хинин.

«Мистер Смарт, – повторил аптекарь, – меня время от времени беспокоят расстройства пищеварения. Скажите, вы когда-нибудь сталкивались с подобной проблемой?»

Я ответил, что нет.

«Значит, вы счастливый человек. У вас всегда хороший аппетит?»

«Да, всегда».

Он глубоко вздохнул.

«О себе, увы, не могу сказать то же самое. Мистер Смарт, не могли бы вы оказать мне большую услугу?»

Я, конечно, заверил его, что непременно окажу, если это в моих силах.

«Позвольте обменяться с вами завтраками. Я сильно истощен, как вы, без сомнения, уже заметили, и все же очень часто, когда готовлюсь к трапезе, меня охватывает ужасное отвращение при мысли о пище. Прямо сейчас я ощущаю, что совершенно не могу прикоснуться к завтраку, который заказал, в то время как ваш собственный кажется мне довольно аппетитным. Вы готовы поменяться? Не возражаете против яичницы?»

Так и вышло, что я отдал ему свои блинчики и ветчину, а он мне – яичницу, булочки и прочее, и даже взял мое молоко и передал мне свой кофе. И после этого мы приступили к еде. Если бы вы спросили меня, я бы сказал, что голоден. Я не ел со вчерашнего обеда и лег спать без ужина, чтобы сэкономить деньги, которых, как я уже сказал, осталось не так уж много. Но едва я начал, как Мистер Т. уже закончил, и он подчистил все без остатка, за исключением кое-чего. Итак, здесь собрались несколько умных мужчин – даже преподаватель колледжа – и две проницательные дамы, а я заметил, что проницательная дама превзойдет любого мужчину, так уж повелось со времен Адама. Может ли кто-нибудь из вас сказать мне, что именно Мистер Т. не съел?

– Давайте посмотрим, смогу ли я вспомнить, что вы заказали, – сказал Стюарт Блейн. – Блины с ветчиной, не так ли?

– И стакан молока, – добавила Элеонора Болд.

Улыбка тети Оливии каким-то образом была одновременно очаровательной и высокомерной.

– Ничего сложного, мистер Смарт. Конечно, речь про ветчину.

– А я думаю, молоко, – встрял мистер Макафи. – Многие люди его не переваривают, знаете ли.

Стюарт Блейн покачал головой.

– Блины.

– Стюарт, дорогой, – сказала тетя, – это же совершенно очевидно – не так ли, Элеонора? В нашей стране можно встретить два больших отклонения в области пищи: ортодоксальный иудаизм и вегетарианство. И мистер Тилли из рассказа мистера Смарта не стал бы есть ветчину, к какой бы группе ни принадлежал.

Блейн все еще не соглашался.

– Ви, Джулиус намерен нас удивить, и поэтому я не сомневаюсь, что не съеденное блюдо было одним из главных в трапезе.

– Кроме того, – заметила Элеонора Болд, – он сказал, что этот аптекарь закончил есть, едва начав. Я поддерживаю Стюарта. Блины.

– Я не отвечу прямо сейчас, потому что вы не поймете, в чем смысл. Позже все изменится, тогда и объясню.

Так или иначе, Мистер Т. подождал, пока я закончу, потом заплатил за нас обоих, и мы вернулись в его заведение. Он показал мне, где что находится, и чем больше я смотрел, тем больше приходил к мысли, что по чистой случайности попал в одну из лучших аптек во всей стране, так как у него было почти все, о чем я когда-либо слышал во время учебы, и многое, о чем мне слышать не доводилось. И я уже достаточно изведал об этом бизнесе, чтобы знать, что во многих аптеках не держат на складе более редкие препараты – только заказывают, если какой-нибудь врач поблизости начинает их выписывать.

Примерно через полчаса Мистер Т. спросил, достаточно ли хорошо я освоился, чтобы поработать без него. Я сказал, что вполне, и он заявил, что в таком случае идет домой, а мне надлежало закрыться в восемь и тоже прийти туда – он обещал показать, где выделит мне место для ночлега. Мистер Т. написал адрес на клочке бумаги и дал указания, как туда добраться; это было всего в пяти кварталах. Примерно через час, убедившись, что он ушел по каким-то своим делам, я ненадолго закрыл аптеку – он дал мне ключи, чтобы я мог запирать дверь на ночь, – и отправился на железнодорожную станцию забрать свой саквояж, который оставил там и о котором беспокоился. После этого я не покидал заведение.

Клиентов было немного, и я заметил, что они не спрашивали о Мистере Т., хотя явно удивлялись, обнаружив меня вместо него. Один все-таки поинтересовался, не выкупил ли я дело, но когда я сказал «нет», на этом все и закончилось – он просто замолчал. Мало-помалу наступило время обеда, и я подумал о том, чтобы закрыть аптеку и опять пойти в кафе – яичница и сосиски были хороши, – но вспомнил, что уже выходил за сумкой, и решил остаться до ужина, а там уж поесть как следует.

Было около шести часов, когда Мистер Т. вернулся – не в белом халате, как раньше, а в черном костюме с маленькой ленточкой вместо галстука, как многие одеваются в тех краях. Он спросил, ужинал ли я, и когда я ответил, что нет, поинтересовался, не хочу ли я зайти в бакалею и забрать для него кое-что, чтобы мы могли поужинать дома. Я сказал, что так и сделаю, и он дал мне десять долларов и небольшой список; и еще велел не ждать до восьми, потому что бакалея к тому времени закроется, а пойти прямо сейчас, забрать все необходимое и встретиться с ним у него дома. Он сказал, что закроет аптеку сам.