И постепенно отчуждённость между нами таяла.

Мы заехали во двор уже по темноте.

Серёжина машина стояла на привычном парковочном месте. Под фонарём. Значит, он сейчас дома. С девчонками.

Странное чувство накрыло меня. Я провела вечер с чужим мужчиной. Волнующий и тёплый вечер. Щекоткой по нервам пробежала мысль, что это я изменяю ему. Будто мой муж верно ждёт меня дома, а я в это время с удовольствием провожу вечер с другим мужчиной.

Да… Вот как оно ощущается. Волнует и щекочет нервы.

Первой мыслью, когда я поняла, что Сергей ждёт меня, было — не хочу. Не хочу видеть, говорить, выяснять, слушать. Опять выслушивать упрёки. Или ещё хуже попытки выяснений. Зачем он меня мучает? Что вот он сейчас высиживает? Решил ведь уйти. Так и иди. Зачем эти бесконечные ёрзанья. Ушёл и ушёл.

Потом злость.

Если он только посмел хоть слово упрёка сказать Оле после своего разговора с Тимуром, то я не знаю, что с ним сделаю.

— Спасибо за прогулку. До завтра? — вздохнув поглубже спросила я своего спутника.

— Я провожу. Может мне поприсутствовать? — поинтересовался он.

— Проводи. Но присутствовать не нужно. Справлюсь. — ответила я решительно.

Саша открыл дверцу автомобиля с моей стороны и, взяв меня на руки, вынес из машины и донёс до двери подъезда.

Холодный ветер сразу забрался под одежду. И я невольно прижалась поближе к тёплому телу мужчины.

В зеркале лифта я поймала его взгляд на меня. Ой! Совсем не дружеский. Я почувствовала, как кровь бросилась мне в лицо.

У меня тонкая кожа. Я краснею моментально. Как Алёнушка на шоколадке. Не скроешь. Все мысли сразу на лице. И отвернуться в тесном лифте от зеркала можно только в Сашину грудь. Ох.

В квартиру я зашла со сложным чувством. Немного взъерошенная осознанием происходящего. И наткнулась на злой взгляд Сергея.

Он стоял в проёме кухонной двери, сложив руки на груди, и жвалки на его скулах перекатывались, выдавая сжатые от ярости зубы.

— Где ты была допоздна? — зашипел он.

— Ой, а что это мы так злимся? — усмехнулась я.

— Ты моя жена! — выдал он аргумент.

— Тебя Наташа там не потеряла? Отелло? — спросила я, изумлённо.

— Я ушёл от неё! — пафосно заявил мой муж.

— Помоложе себе нашёл? — меня не оставляло чувство абсурда происходящего.

Я отвернулась от Сергея и попросила Иру помочь мне разуться. Он было кинулся в помощь, но, взглянув на меня, остановился.

— Лен. Перестань. Давай поговорим. Да, я налажал. Признаю. — начал он явно заготовленную речь.

— Тебе пора, Сергей. Это мой дом. И тебе здесь не рады. И уже поздно я устала. Я не собираюсь не о чём с тобой говорить. Завтра мы встречаемся с адвокатом и подаём на развод и на раздел имущества. Вот с адвокатом и будешь разговаривать. — ответила я.

Абсолютно не собираюсь его выслушивать. Не хочу! Могу теперь себе позволить делать что хочу!

— Прости меня. Я не могу без тебя. Я тебя люблю. Не подавай на развод. Подожди. — никак не унимался мой муж.

— Всё? Всё сказал? Уходи. Теперь уходи. — спокойно сказала я.

— Ты с ним была? — спросил он, подавшись вперёд.

— Ещё условия мне ставить начни: с кем проводить время. — фыркнула я усмехаясь.

— Лен, ты права. Я не должен тебе указывать. Не с того начал разговор. Погоди. Дай сказать. — опомнился Сергей.

— Ещё слово и ты никогда больше не войдёшь в мой дом.

Сергей сверкнул на меня своими глазами. Сжал кулаки. И вышел.

Иришка закрыла за ним дверь и указала глазами на Олину комнату.

Я подошла к закрытой двери и тихонько спросила.

— Откроешь, Оль?

Дверь отворилась, и я сделала шаг в комнату. Было темно. Только на письменном столе горела лампа. Со стеклянным, мозаичным, цветным абажуром. Эту лампу Оля любила включать, если ей было грустно. Когда моя солнечная девочка печалилась.

— Он тебя обидел? Что сказал? — спросила я, присаживаясь рядом.

— Сказал, что руки выдернет этому Коле. — ответила слишком уж безразлично моя девочка.

— А тебя не обидел? — спросила я ещё раз.

— Вначале ругался, что не нужно было ходить. Потом просил прощения. — тоном отличницы доложила она.

— Не твоя вина, что этой дряни взбрело в голову так с тобой поступить. — сказала я, прислонясь к Оле здоровым плечом.

— Она говорит, что это была шутка. — тихо проговорила моя дочь.