Ульфард улыбнулся.

— Ну да. С вашим королём. Джейхейрисом Таргариеном.

Бородатое лицо помрачнело.

— Спасибо за заботу, с ним всё замечательно.

— Но мне сообщали, что он лично собирался возглавить армию всего континента… — протянул Ульфард.

— Вас ввели в заблуждение.

Гуинан хмыкнул про себя. Он понял, что этот человек глуп. Владыка часто задавался вопросом, не в этом ли состоит истинное предназначение придворного этикета, вынуждающего людей действовать в определённых правилах: быстро отделять зёрна от плевел? Теперь он точно знал, что десница Ормунд Баратеон относится к плевелам.

— Да нет, — сказал Ульфард. — не думаю.

Несколько спутников Верховного Лорда на это нахмурились, один высокий и широкоплечий мужчина в белых доспехах, стоящий по правую руку от него даже открыл было рот — но все промолчали. Очевидно, для них разумнее было не указывать на то, что их главнокомандующий действительно может чего-то не знать.

— Мы с королём Джейхейрисом… — начал было Ормунд и запнулся — видимо, на середине фразы сообразил, что сболтнул лишнее. И растерянно разинул рот, который едва было видно из-за кустистой бороды.

«О, да это же настоящий уникум! Всем дуракам дурак!» — Ульфард небрежно махнул рукой и увидел, как её тень порхнула по людям Баратеона. На пальцы упали тёплые лучи солнца.

— Ну, довольно пустых разговоров, — мягким тоном произнёс он.

— Вот именно, — буркнул Ормунд.

Ульфард был уверен, что позднее Ральф найдет какой-нибудь хитрый, присущий лишь подчинённым и слугам, способ пристыдить его за то, что он помянул Джейхейриса. А тот факт, что десница оскорбил его первым, разумеется, не считается. С точки зрения Ральфа, им полагалось соблазнять, а не защищаться. Но владыка-то он! Потому и понимает, насколько важна победа в этой войне для Семи Королевств. Ведь речь идёт о троне! Ради этого они будут готовы на многое, даже терпеть небольшие колкости при общении.

— Припасы… — шепнул Ральф.

— Разумеется, вам и вашим войскам предоставят все необходимые припасы, — продолжал Ульфард. — Денег за это мы с вас не возьмём. Тем более, я отлично понимаю, что сейчас у вас идёт зима, так что с урожаем вопрос стоит остро, а один солнечный Дорн не справится с обеспечением пропитания такой массы людей.

Дождавшись кивка Баратеона, Ульфард продолжил.

— А дабы обеспечить вам условия проживания, достойные вашего ранга, я предоставлю в ваше распоряжение близлежащую виллу.

Он обернулся к военному советнику.

— Ральф, не будешь ли ты так любезен показать деснице наш договор?

Старик щёлкнул пальцами и из-за занавеси, по правую сторону от возвышения, выбрались двое мужчин, которые несли бронзовую подставку. Следом за ними шёл третий, на ладонях которого покоился, точно священная реликвия, длинный пергаментный свиток. Баратеон ошеломлённо отступил от трона, когда первые двое слуг поставили подставку перед ним. Третий несколько замешкался со свитком — небрежность, которая не останется безнаказанной, — потом наконец аккуратно развернул его на наклонной бронзовой подставке.

Все трое скромно отступили назад, чтобы не мешать Верховному Лорду.

Мужчина недоумевающе прищурился на Ульфарда, потом наклонился, изучая пергамент. Миновало несколько мгновений. Наконец Гуинан спросил:

— Вы читаете по-валирийски?

Ормунд злобно взглянул на него исподлобья.

«Надо быть осторожнее», — понял Ульфард, — «Мало кто может быть более непредсказуемым, чем люди глупые и в то же время обидчивые».

— По-валирийски я читаю. Но я ничего не понимаю.

— Так не годится, — сказал владыка свободного города, подавшись вперед на своем троне. — Ведь вы, лорд Баратеон, первый истинно знатный человек, которому предстоит благословить грядущую войну. Как вы её называете «Войну Девятигрошовых Королей». Для нас с вами важно понимать друг друга с полуслова, не так ли?

— Ну да, — ответил десница. Его тон и выражение лица были напряженными, как у человека, который пытается сохранять собственное достоинство, невзирая на то, что сбит с толку.

Гуинан улыбнулся.

— Вот и хорошо. Как вам возможно известно, ранее Ступени представляли собой монолит. Крупное и сильное королевство. Не такое мощное, как Вестерос или, тем более, Древняя Валирия. Но мы были более могущественны, чем каждый из Вольных Городов сейчас, намного, на порядки! Тирош, Мирр, Пентос — не сравнились бы с нами ни в богатстве, ни в людях, ни во флоте, — Ульфард взволнованно поёрзал на троне. — Но ряд конфликтов и крайне неудачных, спорных решений моих предков создали раскол между островами. Остров «Висельный» и «Пыточная Глубь» — утраты, оплаченные тысячами жизней сынов Мувранда, некогда бывшей столицы всего этого государства. Всё, что теперь именуется «свободными городами» некогда принадлежало моим предкам, лорд Баратеон. А поскольку я, тот, кем я являюсь ныне, Ульфгар Гуинан — наследник и владыка Мувранда, то всё то, что ныне зовется Ступенями, некогда принадлежало мне.

Мужчина замолчал, поражённый собственной речью и возбужденный отзвуком своего голоса среди леса колонн. Как могут они отрицать силу его ораторского мастерства?

— Находящийся перед вами договор всего-навсего обязывает вас, лорд Баратеон, следовать истине и справедливости, как то надлежит всем людям. А истина — неопровержимая истина! — состоит в том, что все нынешние города и острова Ступеней, на самом деле — не что иное, как провинции одного королевства. Ситуация, как у Вестеросе, ведь все ваши семь королевств подчиняются одному монарху. Подписывая этот договор, вы даёте клятву исправить древнюю несправедливость. Вы обязуетесь возвратить все земли, освобожденные в ходе «Войны Девятигрошовых Королей», их законному владельцу.