У Элдона в груди что-то забулькало. Он закашлялся. На губах выступила тёмная, стариковская кровь. Выпученные глаза отыскали Роберта и старый лорд рассмеялся, снова закашлявшись кровью. У Баратеона от страха по спине побежали мурашки. Сколько раз он слышал, чтобы Эстермонт смеялся? Не то три, не то четыре раза за всю жизнь?

«Нет-нет-нет-нет…»

— Дядя!

— Я хочу, чтобы ты знал… — прохрипел старик, — знал… как я тебя ненавижу…

По его телу прошла судорога, он сплюнул красным, потом прерывисто вздохнул и застыл неподвижно.

Как земля.

Баратеон оглядел странный пятачок спокойствия, что окружал его сейчас. Отовсюду, сквозь истоптанную траву, на него смотрели глаза мертвецов. И он понял.

«Это проклятие».

Конные всадники врага развернулись и кинулись прочь, через ложбину, края которой уже осыпались. Но вместо радостных криков раздались вопли ужаса. Где-то вспыхнули огни, настолько яркие, что отбрасывали тени при полуденном солнце.

«Он никогда не испытывал ко мне ненависти…»

Да и как он мог? Эстермонт был единственным, кто…

«Смешная шутка. Ха-ха, старый ты дурак…», — улыбался Роберт, заботливо закрывая глаза дяди.

Кто-то стоял над ним и кричал.

Усталость. Случалось ли ему раньше так уставать?

— Очнись, друг! — вопил этот кто-то, — Таргариен! Он здесь! А те огни…

Сильный удар. Лопнувшие звенья оцарапали щеку. Куда подевался его шлем?!

— Роберт! Роберт! — кричал Эддард Старк. — Он стал как дракон!

Баратеон провёл рукой по щеке. Увидел кровь. Неблагодарная скотина. Грёбаный северный варвар. Нужно позаботиться, чтобы они все были наказаны. Все до последнего. Конченые ублюдки…

— Убей остальных, — ровным тоном произнёс Штормовой лорд. Он сидел, прижимая к себе мёртвого дядю. — Собери и направь все войска на лоялистов. Атакуй их, а не защищайся. Я же возьму на себя Таргариена.

Старк удивлённо и даже неверяще смотрел на Роберта, который подобрал свой шлем, удерживая его в руках, не в силах осознать полученный приказ. Но под серьёзным взглядом глаз Баатеона, вынужденно вытянулся. Поле боя — это не место, где можно спорить с командиром…

В это время отступивший было вместе с дорнийцами Рейгар провёл ладонью по траве, а потом над белыми цветами. Это ковыль. А это голубые лилии, которые так любит Лианна. Несколько минут назад принц внезапно кое-что осознал, а потому спешился и спокойно направился к строю мятежников. Они оказались слишком крепким орешком. Слишком сильны для простых людей… но не для него.

Когда пару дней назад он потерял сознание от странного огня, обрушившегося на землю, пропустив нападение Моустаса, то на следующий день понял, что глупец, сам того не ожидая, совершил для него лучший подарок, который только мог. Он пробудил его природу — настоящего дракона.

И сейчас его сила, которая тихо тлела в глубине собственного тела, наконец-то пробудилась. От дыхания Рейгара сыпались искры. А если уж он сосредоточиться…

— Шу-у-ух! — волна огня вырвалась из его груди, полностью испепеляя целый строй мятежных рыцарей.

— Если вы не хотите умирать, то я сам сожгу вас! Я — возрождённый дракон! Реинкарнация Эйгона Завоевателя и Балериона Чёрного Ужаса!

Охваченные отчаянием мятежники раз за разом выпускали в него тучу стрел, но древки сгорали в волне пламени. Рейгар продолжал идти, обводя взглядом фиолетовых глаз ощетинившийся строй врагов.

Там, куда он поворачивался, вспыхивал слепящий ярко красный свет, выдыхаемый из его рта. От его неспешного шага и даже обычного взора кожа покрывалась волдырями, железо прикипало к телу, а сердца обугливались…

Немало мятежников остались на местах, падая и прикрываясь щитами. Но многие другие обратились в бегство, глухие к крикам офицеров и лордов, пытавшихся навести порядок. Ряды противника смешались. Битва превратилась в бойню.

Но посреди всего этого беспорядка, Рейгар заметил одинокую фигуру, которая шла ему навстречу. У этого человека был здоровый боевой молот, а также большой, прочный щит, едва ли не с половину его роста.

Ветвистые рога на шлеме не оставляли сомнений в его личности.

— Баратеон! — гневно прокричал Рейгар, — вот мы и встретились лицом к лицу! «Пламя и кровь»!

Он извергнул из себя поток огня, но Роберт ловко спрятался за огромным и тяжёлым щитом. Таргариен напрягся изо всех сил, но дыхание — это не то, что можно выпускать бесконечно. Когда в глазах потемнело, он был вынужден прерваться. Всё, что было впереди, оказалось выжжено. От такого потока пламени никто не мог спастись!

— Победа, — припал принц на колени. Он едва мог говорить, ощущая, как сильно першит в горле, — победа…