— Она была прямо здесь, прямо здесь. — Голос его матери был похож на старый экран, рассыпающийся на помехи. Она стояла у края поля, опустив голову, устремив взгляд на растения, словно ожидая, что из рядов что-то появится. — Мой ребенок был прямо здесь.

Пшеница была меньше трех футов в высоту, еще меньше, когда ветра ее вот так хлестали туда-сюда, — измученная текстура из блестящего и тусклого золота. В шесть лет его сестра была гораздо выше. Приседала ли она так, чтобы не было видно головы? Хватило ли ей смелости ползти в поле? Или же ее схватили, как всегда думала его мать, и потащили, сгорбив спину, когда похититель забирал ее в ряды колеблющейся пшеницы?

На поле пшеница раскрывалась и закрывалась, клубясь, время от времени открывая очаги тени, моменты темной возможности. Длинные гибкие стебли скручивались в снопы и конечности, человекоподобные формы и движущиеся реки зернистых мышц, спины и головы, созданные и размытые в меняющихся тенях, открываемых ветром. Над головой каркали вороны, издавая свои неприятные крики. Дэн не мог их видеть, но они звучали мучительно, громко.

Его мать стояла на коленях и плакала, как маленький ребенок. Ему пришлось убедить себя, что это не из-за Кэролайн. Он подошел к матери сзади и положил руку ей на плечо, убедившись, что она дрожит и плачет. Она подняла руку и положила свою на его руку, приняв его проверку за беспокойство.

Под темными облаками на горизонте забрезжил красный отблеск, и это, а также все более обтрепанные черные шлейфы, когтящие землю, заставили его вспомнить о лесных пожарах, но в этом направлении не было лесов, которые можно было бы сжечь — только небо над головой, пшеница и ветер, сдувающий все, что слишком недолговечно.

Внезапно яркое пламя озарило переднюю поверхность пшеницы, и его мать вскочила на ноги, подняв в тревоге руки. Дэн оглянулся и увидел, что фонарь на столбе позади них автоматически включился в сумерках. Его мама осторожно повернула лицо в том направлени,и куда падал пучок яркого света, и указала туда пальцем. Это казалось странным местом для уличного фонаря, но он полагал, что даже в самых маленьких городках есть хотя бы один фонарь для безопасности.

Возможно, этот свет горел во время исчезновения его сестры. Ему было всего пять лет, но в его памяти остался свет, который омыл все их лица серебром, или это был скорее голубоватый оттенок? Там были Кэролайн, он сам, их мать и тогдашний мамин ухажер. Его звали Тед, и именно из-за него они все оказались на улице. Тед сказал, что раньше работал на пшеничных полях, а мама Дэна сказала, что давно не видела пшеничных полей. Они оба выпили и импульсивно взяли Кэролайн и Дэна в ту пугающую ночную поездку в глушь.

Тед очень мало общался с Дэном, поэтому все, что Дэн помнил о нем, это то, что у него были большие черные усы и что он был довольно мускулистым — большую часть времени он ходил без рубашки. Маленький Дэнни думал, что Тед — это персонаж мультфильма, и что это даже здорово, что у них живет персонаж из мультфильма, но, как и большинство персонажей мультфильмов, Тед был немного слишком громким и немного слишком страшным, наиграно странным.

— Мне не следовало встречаться с этим Тедом. Мы все были вполне счастливы, пока не появился Тед, — бормотала рядом с ним его мать. И он знал, она не пила уже несколько лет, но, как и многие давно пьющие люди, она все еще звучала слегка пьяной большую часть времени — похоже, выпивка изменила то, как она двигала ртом.

— Прости меня сынок, это из-за Теда ты остался без сестры.

Все это были старые вещи, воспоминания, которые уже не изменить, и Дэн от них отмахнулся. Его мать всегда винила бывших мужей и бывших воздыхателей в своих ошибках, как будто она была не в состоянии сделать выбор, сделать то, что должно быть сделано. Хоть раз Дэну хотелось, чтобы она сделала то, что нужно.

Когда Дэн пришел сюда в пятнадцать лет, была середина дня, поэтому этот очень яркий свет не горел. Он не хотел быть здесь в темноте. Он не хотел оставаться здесь в темноте и сейчас.

Но ночь, когда исчезла его сестра Кэролайн, тоже была наполнена этим избирательным блеском. В ту ночь тоже горел свет. Несомненно, в те дни использовался другой тип ламп. Возможно, натриевая или дуговая. Дэн вспомнил, как ему было пять лет и он сидел с сестрой на заднем сиденье старой вонючей машины. От взрослых воняло спиртным, они вышли из машины и куда-то ушли, чтобы что-то сделать, а Дэнни и Кэролайн велели оставаться.

— Не вставайте с сиденья, дети, — приказала его мать. — Вы слышите меня? Что бы ни случилось. Это небезопасно. Кто знает, что может быть там, в поле?

Дэнни немного поплакал — он даже не мог видеть через спинку сиденья, а снаружи раздавались звуки, жужжание, треск и шум ветра, как дыхание разъяренного великана. Кэролайн все время говорила, что ей нужно в туалет, и она собирается чуть-чуть приоткрыть дверь машины, выбежать, сходить в туалет и сразу вернуться. Дэн все время говорил ей "нет, не делай этого", но Кэролайн была немного старше и никогда не делала ничего из того, что он говорил.

Единственной хорошей вещью, на самом деле, был свет. Дэнни сказал себе, что яркий свет был потому, что за ними присматривал ангел, а пока ангел присматривает, ничего страшного произойти не может. Он решил, что, как бы все ни было запутано, то, во что он верил насчет ангела, было правдой.