– Кажется, он уснул. Вот же, мы нашли еще одну головную боль, – сказав это, учитель улыбнулся и направился обратно в лес.

Ученики же сбились в кучу. Они в ужасе смотрели на своего учителя, чье лицо было в крови и черных пятнах. Арцент кое-как ковылял, но продолжал крепко прижимать к себе истощенного ребенка. Истощенного… Возможно, на пороге голодной смерти, но даже в таком состоянии ранившего почетного сурии за какую-то долю мгновения.

Никто из учеников никогда не испытывал настолько сильный природный страх. Как овцы, они сгрудились, следуя за учителем. В ту ночь они поняли, что истинная сила сурии не в его магических способностях, а в опыте и бесстрашии перед неизведанным.

– Этот день… отметили черными письменами. Так рассказывал мне старейшина.

– Почему?

– Потому что я родился.

– Разве этого достаточно?

– Да. Старейшина сказал, что отец просил утопить меня.

Говоря это, найденыш не поводил и взглядом. В нем не было ни капли жалости к себе. Он продолжал есть миндальные печенья и облизывать пальцы, запихивая их вместе со сладкими крошками в рот.

Галан вздыхал. Он сидел с мальчиком за одним столом, заняв место напротив. Прошло целых два дня, прежде чем этот маленький дикарь заговорил.

– Скажи… Так как называл тебя старейшина? – в очередной раз попытался узнать Галан, но ребенок только нахмурился и даже прекратил есть.

Мальчик действительно был младше, чем все ученики Галана. Если ему удалось правильно посчитать, то день, «отмеченный черными письменами», был девять лет назад. Когда над континентом пролетала темная комета.

Ту ночь все называли по-разному, но большинство пытались забыть, как лютый кошмар. Звездное затмение оказалось приурочено к прохождению по небу мощного энергетического объекта. Множество событий наложились друг на друга, породив самую жуткую и полную кровопролития ночь за последние десятки лет. Об этом было принято умалчивать, но Галан знал не понаслышке, что многие сурии сошли с ума и устроили резню в родных поселениях.

«Так выходит, что найденыш родился не только в тот же день, но именно ночью во время прохождения кометы над Скиданом? Звучит абсурдно… И этого недостаточно».

– Ты знаешь, кем были твои родители? – упорно расспрашивал учитель, придвигая к ребенку вторую миску миндального печенья.

Они сидели на террасе в обители. Вокруг было пусто, потому что ни один хаванец или ученик не смели даже близко подойти к источнику, порождающему подобный энергетический хаос. Зато было тихо, в округе пели птицы, а ивы склонялись над их столиком, создавая тень.

– Я не видел их. Старейшина сказал, что мой отец – трус, – в очередной раз покачал головой ребенок и запихнул в рот одновременно с десяток печенек. Крошки посыпались вниз. Мальчик, видя это, тут же склонился и… попытался слизать их со столешницы.

Этого Галан уже не выдержал – он поднялся и придержал найденыша за плечи, не позволяя безобразничать.

– Гм… У нас много еды, не стоит так делать… Тогда знаешь ли ты название поселения, которое было ближе всего к вашей со старейшиной обители?

Ребенок замер. Некоторое время он молчал, будто соображая, что он может говорить, а что нет. А затем тихо-тихо прошептал себе под нос:

– Рира.

– Что? Ты уверен? – Галан изумленно распахнул глаза, но затем приобнял мальчика за плечи.

– Я только вам говорю. Никому не говорите, – замотал головой ребенок, а затем понуро склонился над столом.

Галан с тяжелым вздохом кивнул. А что ему оставалось делать?

– Пророк Фир, мне нужно узнать, кем были родители этого ребенка.

Тем же вечером Галан отправился в святилище старейшин. Ученики и учителя проживали в каменных домах с деревянными перекрытиями, а у старейшин был маленький храм, где они проводили свои обряды, лечили больных и даже предсказывали будущее. Как понял Галан из рассказов найденыша, тот как раз жил в подобном месте со старейшиной-одиночкой. Тот приютил его, но… Видимо, не всегда обращался с ним так, как подобает приемному отцу.

– Младший учитель Галан, о чем я вас просил прежде, чем вы отправились в лес?

Старейшина Фир сидел за маленьким круглым столом и медленно испивал горько пахнущий травяной отвар. Фир был одним из самых почтенных хаванцев в обители, потому что обладал даром видеть прошлое и будущее. Кожа старика уже давным-давно покрылась морщинами и рубцами, а шрамы наравне со старостью изуродовали когда-то явно красивое и утонченное лицо. Никто не смел задавать подобные вопросы, но большинство догадывались, что хаванцу уже перевалило за сотню лет. Только родовитые последователи светлой энергии могли похвастаться не только долгожительством, но и сохранением ясности рассудка на протяжении века и более.