Когда Шенгерей, нарочно громко пошаркав ногами, чтоб услышали внутри, вошёл в дом, Камиля была одна, за печкой месила тесто. Старик чинно поздорововался, снял обувь, прошёл в передний угол, сел за стол. Не торопясь стал читать молитву. Камиля вышла из-за чаршау, сложила испачканные мукой и тестом руки перед грудью на переднике и тихо встала возле печки. Прочитав молитву, старик провёл руками по лицу, по жидкой бородке, сложил большие руки на столе, и, глядя на них, начал речь:

– Камиля сенелем, у меня к тебе разговор есть. Мы с Латифой сильно постарели, не можем больше одни жить. Нам невестка нужна. Наши дети давно друг друга любят. Давай их поженим.

Когда всё это высказал, старик поднял взгляд и торжественно посмотрел в лицо женщины. Ай Аллах, лучше бы он не посмотрел! Лучше бы он никогда такого лица не видал! У Камили глаза выпучились, рот искривился. Трясётся вся, полная ненависти. Тоненьким противным голосом завизжала на весь дом:

– А у меня для такого двоежёнца, как ты, даже кошка ещё не окотилась!

Шенгерей сначала растерялся. Это ещё что за разговоры? Неужели Камилю так сильно злило то, что у Шенгерея две жены? Ай Аллах, он и не подозревал об этом. Правда, многим не нравится, что Шенгерей живёт с двумя жёнами. Особенно раньше не нравилось. Он это всегда знал. Чувствовал, что многих бесит, когда Шенгерей, посадив двух разряженных нарумяненных жёнушек с двух сторон на тарантас, отправляется в гости. Но ведь это было так давно! Шенгерей уже забыл о тех временах! Теперь он старик, и дома сидят у него две старухи. Теперь он не двоеженец, а старик с двумя старухами! Вот как всё обернулось! Вот как, оказывается!

Потом старик медленно встал. Почувствовал, что его заполняет ярость. Глаза, голова и, вообще, всё тело наливались чем-то тяжелым и вязким. Скулы стянуло, кулаки сжались, сердце стучало громко и дробно.

– А-а, так, оказывается! Даже кошка не окотилась, говоришь? Ну ты жди тогда, когда она окотится! А мой сын и без твоей дочери проживёт – без жены не останется!– прорычал Шенгерей, не глядя на Камилю. С трудом обулся и вышел из дома, хлопнув дверьми так, что старенькая изба содрогнулась.

Первый раз в жизни за восемьдесят лет Шенгерея так унизили и оскорбили. И кто? Одна бедная жалкая вдова!

Старик не захотел вернуться домой, а пошёл к своему другу Галиахмету. Они с Галиахметом ровесники, всю жизнь живут вместе, помогая друг другу и выручая, если нужно. И в этот раз Галиахмет смог помочь Шенгерею советом. Узнав от Шенгерея, что произошло, он вспомнил, что в соседней деревне Кызылтау есть подходящая для Карима невеста – девушка по имени Саида. Дочь старика Фазылджана по кличке Поляк.

Поразмыслив, старики приняли решение. В эту пору наверняка девушка на поле косит. В сенокосную пору в деревне остаются только дети и старики, остальные на покосе. Шенгерею надо съездить в Кызылтау, туда, где косят женщины, и посмотреть на девушку.

Шенгерей чуть ли не бегом вернулся домой, заглянул в дом, чтобы попить воды, запряг колхозную лошадь, которую ему разрешали держать у себя, поехал за двенадцать километров в соседнюю деревню – посмотреть на девушку.

Карим

В такой жаркий день приятно работать в лесу. Солнечные лучи не жгут, лес хорош и свеж, листья на деревьях шелестят на тихом ветерочке. Правда, Карим не слышет их шелест, только догадывается, потому что рёв трактора перекрывает все остальные звуки. Наверняка и птицы поют, и насекомые жужжат вокруг. Но Карим все эти звуки не слышит – он вынужден слушать целыми днями рёв своего трактора. У него такая работа. Тяжелая работа, нечего и сказать. Но есть и положительные стороны. Когда управляешь такой мощной техникой, чувствуешь себя сильным, могучим. Вон какие толстые бревна его трактор играючи вытаскивает на дорогу. Хорошие брёвна! В деревне собираются новый клуб строить. Давно пора! Нужен в деревне Ишкуак новый большой клуб. А то этот и старый, и маленький. Если вся деревенская молодёжь собирается, все даже не поместятся в этом клубе. Поэтому парни почти никогда внутрь не заходят. Вечером, конечно же, к клубу приходят, стоят возле в темноте, разговаривают, девушек своих дожидаются. Принаряженные девушки собираются в клубе. Тихо переговариваются, ждут гармониста. И вот приходит кто-либо из ребят, умеющих хорошо играть на гармони. Тогда девушки час или два танцуют, поют, играют в разные игры. Иногда играть заходят и некоторые ребята. Но Карим никогда не заходит играть. И не танцует. Стесняется. Ещё он считает, что это несерьёзно, не по-мужски. Даже заходит он внутрь очень редко, только в тех случаях, если пришел к клубу поздновато и не знает, Зульфия там внутри или нет её. В таких случаях, чтобы не прождать зря, он находит какую-либо причину и заходит внутрь. Самое забавное то, что стоит открыть дверь клуба, если Зульфия там, сразу же встречается с ней глазами. Такое впечатление, что Зульфия сидит в клубе одна-одиношенька и ждёт его, уставившись в дверь. И как получается, что Карим сразу находит именно её глаза среди сотен глаз? Интересно, почему так? Как так получается? Как только вспомнил о Зульфии, почувствовал, что разволновался. Давно он любит Зульфию. Они учились в одном классе. А вот когда он по-настоящему в неё влюбился, Карим не помнит. Хотя, кажется, он приметил её в седьмом классе. Сначала в неё влюбился не он, а его самый близкий друг Ахнаф. Однажды в разговоре он случайно проболтался Кариму, что ему нравится Зульфия. Тогда и Карим обратил на неё внимание. Красивая, оказывается! Все остальные девчонки в классе худые, даже тощие, груди плоские. А эта не худая, тело у неё, как у взрослой девушки. И волосы у неё как-то по-особому красиво заплетены. Сидела она за партой перед Каримом. Смотрел-смотрел Карим на неё, наблюдал-наблюдал за ней, и для него, в итоге, во всем мире только она одна и осталась. Попался парень. Ахнаф тут же заметил это, конечно. Пришёл к Кариму с разговором. «Я тебя считаю своим лучшим другом, поэтому рассказал тебе о своей любви. А ты, я смотрю, хочешь увести мою любимую девушку?» – начал он. «Давай сделаем так, Ахнаф. Найдем какое-нибудь подходящее место и время и спросим у самой Зульфии. Кого она сама выберет, с тем и останется», – предложил Карим. Не знал, конечно, кого она выберет, но чувствовал, что выберет его. Ахнаф согласился.

Как-то в один черный осенний вечер, когда шёл дождь со снегом, ребята дождались возле дома девушки возвращения Зульфии от подруги и предложили ей: «Мы оба тебя любим. Выбери кого-нибудь из нас!» Зульфия промолчала, напрямую ничего не сказала. Заговорила о чем-то постороннем. Пока обсуждали всякие школьные дела, Зульфия просунула свою руку под руку Карима и прижалась к нему. Ахнаф всё понял, резко повернулся и зашагал в темноту.

На следующее же утро по деревне разнёсся слух: «Карим с Зульфиёй встречается, оказывается!» Хотя в школе они не то, чтоб не разговаривали, даже делали вид, что не замечают друг друга, ребята замучили, дразня женихом и невестой. И учителя не остались в сторонке. Ругали и стыдили. Война, мол, идёт, а вы тут, будучи ещё совсем молодыми, вздумали в любовь играть.

Карим не смог закончить восьмилетку с Зульфиёй вместе, попал в ФЗУ. Как он туда попал – это отдельная история.

В одно время в деревне стали поговаривать: « Скоро, наверное, война закончится. Дело к тому идёт». Деревенских мальчишек такая новость нисколько не обрадовало. Как? А они? Неужели не успеют? Неужели они не отправятся на фронт, не защитят свою страну, не вернутся с войны героями, с грудью, полной орденами? Раз такие дела, нечего сидеть и ждать, когда возраст подойдет для призыва. Надо немедленно отправиться на фронт! Карим со своим другом Ахнафом построили план побега. Назначили день, стали скрытно готовиться. Украдкой высушили мешок сухарей. Смогли достать немного денег. Спрятали на сеновале чистое сменное бельё. Когда назначенный день настал, ранним утром вышли в путь. О том, куда отправились, сказали только младшему брату Ахнафа. Его при этом очень строго предупредили: пока не пройдет день и не наступит вечер, он никому ничего не должен говорить. Если же вечером, спохватившись их, начнут сильно переживать, особенно, если начнут поиски, Брат Ахнафа должен сказать матери о том, что Ахнаф и Карим ушли на войну. А уж она доведёт эту новость до родителей Карима.