Покачав головой, карлик поднял руки, будто священник:

– Слово сказано всем, и кто слушает Его, тому нечего бояться. Человек, который принял в Праге яд, был убийцей, осужденным на смерть, поэтому это был богоугодный и справедливый приговор.

На коротко подстриженном газоне перед отелем гости танцевали под мягкий рэп. «Может, выйти к ним, присоединиться к этому монотонному ритму?» – подумал Мельхиор. Но его остановила мысль о Божьем суде. Он спросил хозяина, не согласится ли тот отведать чая. Хозяин молчал, а Мельхиор чувствовал, как в нем просыпается охотничий инстинкт изгонителя бесов:

– Речь идет не об обычном чае, а об альпийском напитке, который настоян на травах, несущих жизнь или смерть. Давайте повторим пражский Божий суд: вера против истины. Каков будет ваш выбор? – спросил он Человека в красном капюшоне.

Тот принял вызов и, словно проповедник с амвона, провозгласил:

– Я верую в Бога и его справедливость, которую Он воздаст мне!

Мельхиор слегка растерялся. Однако усмехнулся. Отчаянный по натуре, он решил рискнуть жизнью. Заказал два травяных чая. Потом надел правую перчатку, чтобы не доставать голой рукой те растения, которые обнаружил возле мертвого тритона в воде горного озерца. Покрошил в обе чашки немного корешков, листьев и цветов под названием Aconit Napel.

– Вера может сдвинуть горы, говорят жители Альп, особенно в Валлисе. А церковь утверждает, что долг христианина – верить в добро. Если ты действительно веруешь в Бога, то первым отведаешь моего чая. Ведь Бог всемогущ, и ты ничем не рискуешь. Я же знаю, что вера служит злу. Ваш Бог заключил сделку с дьяволом. Он сам и изобрел дьявола, иначе никто не поверил бы в Бога. А за такую веру каждодневно приходится платить. Если, отведав чая, ты с Божьей помощью выживешь, то я ошибался. Тогда я тоже выпью этого чая и умру. Но если умрешь ты, то это будет местью за мою родню и за страдания всех богобоязненных людей. Пусть тогда и отель достанется мне.

Дрожащей рукой карлик подписал завещание, которое назначало наследником Мельхиора, если таким будет приговор Божьего суда. Его смущали сомнения, когда он подносил к губам чашку, но он не мог и подумать, что Бог выступит против него. Поначалу голубой лютик вызвал чувство эйфории. Однако потом карлик сник. Силы покинули его, он потерял контроль над собой, мышцы его были парализованы. Но пока он еще оставался в сознании. Мельхиор положил карлика на софу возле камина.

Сверху на происходящее смотрел Петер. Потом он отвернулся. Взглянул на свой лацкан, на растение, с помощью которого Мария до срока избавилась от супруга. Никто не услышал, как он откашлялся, после чего почувствовал явное облегчение. Не слушал его и карлик, который ошибся, но не хотел уходить. В своем немощном теле он был пойман, будто в капкане, и теперь его с распростертыми объятиями поджидал дьявол. Напоследок он увидел усмешку Мельхиора, в которой смешались триумф и сочувствие.

Через полчаса Мельхиор еще раз склонился над карликом, чтобы прикрыть его веки. Никакая вера не способна защитить от яда. Только знание.

Миндаль горчил. Он взял еще один орех. Из приемника звучала мелодия «Лили была здесь». Три инструмента соперничали друг с другом: саксофон, ударник и гитара. Эта мелодия сопровождала его в разные моменты жизни. В периоды влюбленности она подстегивала его эротические желания, в плохие времена будила чувство бесконечной жалости к себе. То, что в баре эта мелодия зазвучала именно сейчас, было не случайностью, а статистической закономерностью. Он осмотрелся. Рядом у стойки было пусто, только в самом ее конце двое мужчин тупо пялились в свои пивные бокалы. А за спиной – большое зеркало над баром давало возможность подглядывать – сидела парочка, не обращавшая внимание на окружающих. Забулдыги и влюбленные, мелодия подходила и тем и другим.

Неплохой способ для самоубийства, soft suicide, посредством чрезмерного поедания миндаля, подумал он, глядя в зеркало на свою кривую усмешку. До полицейского часа оставалось немало времени. Он мог заказать себе еще один скотч, съесть еще пригоршню миндаля, и так без конца, а потом уехать на такси домой, ждать там в одиночестве воздействия синильной кислоты. Но такого количества будет недостаточно, наутро будет только тяжелое похмелье – его он себе уже обеспечил.

А начался день неплохо. Рано утром, пока Катя еще спала, он потихоньку выбрался из дома, хотя вчера вернулся поздно. Возможно, Катя лишь притворялась спящей. Важно, чтобы она не прожужжала ему своим ворчанием все уши, а то целый день был бы испорчен. Обругать себя он мог и сам, такое бывает необходимо для обретения душевного равновесия. Он знал это по армейским марш-броскам. С тяжелым ранцем на плечах приходилось идти, стиснув зубы; тут крепкое слово помогало зарядиться новой энергией, чтобы не выглядеть слабаком.

Чистки зубов избежать не удалось, зато при бритье он постарался не глядеть на себя в зеркало. На лице отражается вся история жизни, которую не хочется каждое утро перечитывать заново. Радостные вопли после счастливой ночи, как это бывало в юные годы, сменились равнодушным словом «наплевать!». Таким образом он избавлялся от недовольства самим собой, от фрустрации, очередной неудачи, чтобы набраться сил для очередного дня, новых сражений. Эзотерика поджидала повсюду.

Операционный зал биржи не место для сомнений. В девять часов они всегда выходили на террасу. При любой погоде, шел ли дождь или светило солнце. На ногах остроносые штиблеты. Неудобные узкие брюки. Предпочтение отдавалось джинсам, но главное, чтобы они были узкими. Шеф подгонял. Мол, сегодня надо преодолеть следующую планку, продать десять тысяч акций. Зато вечером все поедем в Цермат. За счет фирмы.

Да, все они были крутыми. У каждого – гаджет, позволявший вести переговоры в операционном зале. Они чувствовали себя дикими хищниками в клетке, особой клетке для крутых парней. Они носились по ней, избегая столкновений в самый последний момент, заводя себя своей неуемной энергией, так что клиенты на другом конце связи невольно поддавались их чарующим, убаюкивающим или настойчиво-зазывным голосам, соглашаясь на инвестиции. Он слыл в команде первым номером, но в затылок ему уже дышал турок, который, несмотря на заметный акцент, ежедневно улучшал свои результаты. Приходилось лезть вон из кожи, иначе тебя обойдут и оставят позади.