В полку, где я был, занятия в звукометрической и оптической батареях проводились на довольно высоком уровне. Огневая служба при орудиях тоже носила четкий, хотя и несколько показной, характер. Офицерские занятия в поле проводились с хорошим фоном тактической обстановки. Артиллерийско-стрелковая подготовка офицерского состава отрабатывалась на миниатюр-полигоне уже знакомого мне типа. Дело в том, что чехи выписывали наш артиллерийский журнал, откуда и позаимствовали схему такого полигона.

Особенно выделялись своей подготовкой сверхсрочники. Оказывается, после того как они подавали рапорты с просьбой оставить на сверхсрочную службу, их тут же направляли на десятимесячную учебу в специальные по роду войск школы или курсы. Думается, такая постановка дела полностью себя оправдывала.

Среди чехословацких офицеров попадались и те, кто в годы гражданской войны участвовал на нашей территории в мятеже белочешского корпуса. У них на рукавах мундиров красовался специальный знак отличия - цветной треугольник. Как мне объяснили, эти офицеры имели определенные льготы - например, по выходе в отставку получали повышенную пенсию. Сразу скажу, что мои любезные хозяева делали все от них зависящее, чтобы обладатели подобных треугольников не попадались мне на глаза. А если и происходила такая неожиданная встреча, то старались как-нибудь отвлечь мое внимание.

И еще одна деталь. Как-то в сопровождении двух чешских офицеров я отправился на экскурсию в Карловы Вары. По дороге, в машине, оба моих спутника были разговорчивы, шумны и даже назойливы. Но вот в городе, когда мы проходили по улицам, они вдруг притихли и помрачнели. Оказалось, что у дверей магазинов и лавочек стояли владельцы и продавцы из числа местных немцев. Они-то и послужили причиной столь резкой перемены в настроении чехословацких офицеров.

И тут я припомнил еще историю. Во время одного из подъемов на аэростате, с которого велось наблюдение за корректировкой артиллерийского огня, подполковник-чех, поднимавшийся вместе со мной, печально сказал: "Вот оторвется сейчас наш шар и понесет его в Германию. Вас-то Советский Союз выручит, защитит, а мне - конец".

Да, нелюбовь к немцам была тогда у чехов довольно сильной. И граничила подчас даже со страхом. Ведь под боком находилась фашистская Германия...

Моя учёба закончилась одним эпизодом. В Брно, показывая мне огневую службу, на полигон вывели орудия еще времен первой мировой войны. Когда же я попросил продемонстрировать работу расчетов при современных орудиях, то получил ответ, что таковых в чехословацкой армии якобы не имеется. Повторяю свою просьбу на другой день. И снова отказ. Ну, думаю, коль у вас таких орудий нет, то утром уеду в Прагу. Высказал свое решение чехам. И это возымело действие. Поздно вечером ко мне в гостиницу явился их офицер и доложил, что завтра мне все-таки покажут новые орудия...

В общем, эта учёба убедила меня в том, что наши артиллеристы все же подготовлены лучше чехословацких. Ведь полевая выучка у нас проводится значительно шире, учебных полей и полигонов мы имеем куда больше. Что же касается политического воспитания, то красноармеец имеет несравненно более обширные знания о международной обстановке и внутренней жизни своей страны, чем солдат чехословацкой армии.

А если говорить о взаимоотношениях между нашими командирами и красноармейцами, то тут вообще нет никакого сравнения. У нас командир старший друг и товарищ красноармейца. В чехословацкой же армии между офицерами и солдатами - пропасть. Там даже младший командный состав не снисходит до нижних чинов без особой надобности.

Итак, моя заграничная учёба закончилась. Я снова вернулся в свой округ, в уже знакомую читателю группу инспекции.

Но летом 1937 года меня назначили начальником артиллерии Белорусского военного округа. Включился в работу с большим желанием. А дел было очень много, приходилось почти постоянно находиться в войсках и на полигонах.

До сих пор с теплым чувством вспоминаю своего помощника Н. Ф. Рябова, впоследствии ставшего генерал-лейтенантом артиллерии. Да и вообще в управлении начальника артиллерии округа было немало великих тружеников. С утра до поздней ночи работали, например. сотрудники отдела артснабжения. Ведь нужно было вести учет деятельности всех окружных артскладов, войск, заботиться об отпуске им необходимого вооружения, боеприпасов, запчастей, смазки и тому подобного. Словом, дел невпроворот. И все - спешные, срочные, сверхсрочные.

Кстати, такой напряженный ритм работы был не только в нашем Белорусском военном округе. И в Северо-Кавказском, и в Киевском Особом военном округе я видел одну и ту же обстановку - работники отдела артснабжения везде с утра до поздней ночи сидели на учетных и снабженческих делах, нагрузка у них была везде предельной. В СКВО начартснабом работал И. К. Демиков, впоследствии генерал-майор; в КОВО - И. И. Волкотрубенко (с 1942 года - заместитель начальника ГАУ, генерал-полковник артиллерии к концу войны). И оба являли собой пример невероятной выносливости, преданности порученному делу.

Но вернусь снова в свой, уже ставший родным Белорусский военный округ. Вскоре здесь произошла смена руководства. Ушел от нас И. П. Уборевич, и командовать войсками БВО стал И. П. Белов, активный участник гражданской войны (тогда он командовал дивизией). Поступил учиться в Академию Генерального штаба М. В. Захаров, и начальником оперативного отдела был назначен Л. М. Сандалов. Он сразу же зарекомендовал себя в высшей степени подготовленным штабным работником, прекрасным руководителем отдела. А это было тем более важно, что войска как раз готовились к большим окружным маневрам.