В разгар второй мировой войны и избирательной кампании 1944 года сенатор Г. Шипстед, вернувшийся к событиям ее кануна, утверждал, что США не только снабжали Японию стратегическими материалами, но и помогали расплачиваться за них, а именно: "США в 1933 году начали политику ревальвации, которая... влекла за собой закупки золота и серебра по ценам значительно большим, чем существовали в момент вступления г-на Рузвельта в должность... Казначейство приобретало по взвинченным ценам золото, украденное в Маньчжурии, и серебро, вывозимое (японцами.
– Н. Я.) из Китая. Мы же осыпали их таким количеством военного и промышленного оборудования, за которое японцы не были в состоянии расплатиться. Мы сами платили за него, финансируя и предоставляя бонусы при продаже драгоценных металлов и, конечно, закупая в больших количествах японские товары, что давало Японии еще валюту"{112}.

Равным образом информированное общественное мнение в Соединенных Штатах отнюдь не было в неведении, что американская политика обеспечивала материально ведение войны Японии в Китае. Как заметил американский публицист Дж. Флинн о действиях Вашингтона в период, непосредственно предшествовавший Пёрл-Харбору: "На деле мы предоставляли больше помощи Японии, чем Китаю. В 1939 году экспорт США в Китай составил 56 600 000 долларов, в Японию - 232 000 000 долларов. Такая же картина была в 1940 году. Мы продали Японии громадное количество стали и металлолома, нефти и других материалов, с помощью которых она вела войну в Китае и готовилась к войне с нами. Правительство США посылало свои симпатии Китаю, а металлолом в Японию"{113}.

Могут возразить: приведенное суждение принадлежит тому, кто в свое время был среди яростных противников президента Ф. Рузвельта. Но в книге Г. Пранджа, вышедшей в 1986 году и являющейся попыткой доказать неизбежность того курса, который проводили США в отношении Японии, четко сказано: "В жестком утверждении Джона Т. Флинна о том, что до начала войны в Европе США "не помогали Китаю, а, напротив, помогали Японии", содержится много правды"{114}. Что, в самом деле, было невозможно по-иному вести дела с Японией? Конечно можно, и об этом с солдатской прямотой написал в своих мемуарах Маршал Советского Союза В. И. Чуйков, вспоминая о том, как он отправился в Китай советским военным атташе в самое критическое время - в декабре 1940 года.

В. И. Чуйков выезжал в Китай с группой советских военных советников и специалистов. "Вместе с нами Советское правительство, - писал В. И. Чуйков, - направляло в распоряжение Чан Кайши большую военную помощь: 150 самолетов-истребителей, 100 скоростных бомбардировщиков (СБ), около трехсот орудий, пятьсот автомашин ЗИС-5 г соответствующим оборудованием и запасными частями... Скажут: вот, дескать, благодетель. Разве не в интересах Советского Союза было вести войну с Японией руками-китайцев? Это приходилось мне слышать и в те годы, и позже. Но против Советского Союза Япония так и не выступила даже в самые трудные для нас годы войны, а Китай топила в крови. С этим очевидным и неоспоримым фактом нельзя не считаться тем, кто в какой-то мере хочет быть объективным"{115}.

При ретроспективном взгляде совершенно очевидно, кто был против кого и кому пришлось расплачиваться за собственные ошибки. Но в то время в Вашингтоне направление политики, избранное США, представлялось безупречно верным.

Американские деятели, непосредственно занятые проведением политики на Дальнем Востоке, отчетливо видели взаимосвязь между ростом агрессивности Японии и успехами гитлеровской Германии. Посол США в Токио Джозеф Грю 12 сентября 1940 года направил в Вашингтон послание, которое рассматривал как "самое важное за все восемь лет" пребывания на этом посту{116}. Анализируя политику Японии, посол пришел к выводу, что эта страна "отбросила все соображения этики и морали, она стала бесстыдно и откровенно оппортунистической, стремясь при каждой возможности поживиться за счет слабости других. Американские интересы на Тихом океане определенно находятся под угрозой в результате ее экспансии на юг... Совершенно ясно, что Япония остерегается вольничать в еще большей степени в отношении американских интересов только потому, что уважает нашу потенциальную мощь, в равной степени очевидно, что она нарушала наши права пропорционально силе ее убеждения, что народ США не позволит использовать эту мощь. Нельзя исключать вероятность, что, если удастся подорвать это убеждение, тогда окажется возможным вновь использовать средства дипломатии". Но каким образом решить эту проблему?

Дж. Грю понимал, что Японию можно остановить только твердой политикой: учитывая слабость ее военно-экономического потенциала, на нее можно эффективно воздействовать экономическими санкциями. Применение последних, однако, повлекло бы за собой немедленное возмездие если не со стороны японского правительства, то "мог последовать внезапный удар флота или армии без предварительного уведомления правительства"{117}. Следовательно, разрешая в конечном счете подчиненную проблему - американо-японские отношения, Соединенные Штаты опрокинули бы всю свою внешнеполитическую стратегию - пока остаться в стороне от войны.

В доверительном письме Ф. Рузвельту 14 декабря 1940 года Дж. Грю обратился к нему как к "Фрэнку", старому приятелю еще со времен совместной учебы в привилегированной частной школе в Гротоне. "Мне совершенно ясно, что нам в один прекрасный день предстоит схватка и основной вопрос сводится к следующему: что более выгодно для нас - случится это скорее или позднее". В ответном письме 21 января 1941 года Ф. Рузвельт сообщил: "Я полностью согласен с твоими выводами". Объясняя взаимосвязь между событиями в Европе и на Дальнем Востоке, он подчеркнул: "Конфликт в Европе наверняка займет продолжительное время, и мы должны помнить, что, когда Англия победит, у нее может не остаться сил, необходимых для того, чтобы пересмотреть территориальные изменения в западной и юго-западной части Тихого океана, которые могут произойти во время войны в Европе, если Японию не сдержать в определенных границах"{118}. Принципиально проблема, стоявшая перед Соединенными Штатами, была ясна в Вашингтоне. Оставалось изыскать средства для ее разрешения.

В январе - марте 1941 года в США состоялись совершенно секретные переговоры с английскими военными представителями. 27 марта был принят американо-английский план "АБЦ-1", предусматривавший участие США совместно с Англией в войне с державами "оси". Сущность его сводилась к тому, что в первую очередь предстоит нанести поражение Германии, а затем заняться Японией. До победоносного конца в Европе боевые действия на Тихом океане ограничатся стратегической обороной, войной на истощение. Эти соображения, выработанные совместно, были положены в основу пересмотренного плана действий американских вооруженных сил в войне - "Рейнбоу-5"{119}.