– Но я могу похлопотать за тебя, если ты мне пообещаешь исправиться, – ласково произнесла ослица.

– Как это исправиться? – возмутился Осланник. Он первый раз попал в чулан в качестве заключённого, поэтому не мог ещё осознать всю меру наказания за свой проступок. И Матрис начала с ним этот серьёзный разговор об исправлении:

– Ну вот, например, хочешь поиграть, побегай за голубями да воробьями – вреда никакого, особенно, если будешь бегать за оградой нашего двора. Но лучше, если ты отныне будешь везде сопровождать меня, будешь рядом со мной, когда я буду работать: возить хозяина или его груз на базар и обратно. И запомни: «Баловством хлеба не добудешь». Скоро тебе самому придётся зарабатывать на корм. Ну, что, согласен начать исправляться?

– Согласен! Согласен! – прокричал ослик, а про себя подумал: «А что мне ещё остаётся? Как не согласиться, когда кушать сильно хочется да на воле побегать, поиграть с братьями?»

И Матрис пошла уговаривать хозяина выпустить Осланника под залог её честного слова, что он отныне будет послушным, покорным и смиренным, как говорят люди.

Хозяин выделял ослицу Матрис из всего стада не только потому, что она была матерью белого ослика и также обладала признаками благородной породы, он любил ослицу за трудолюбие, выносливость и кроткий нрав. И ещё потому, что она была единственной среди всех ослов и ослиц в их селении, обладающей способностью говорить на человеческом языке. Её часто звали даже и в другие селения для разрешения конфликтов между людьми по поводу принадлежности какого-либо ослёнка к тому или иному двору. Ведь серые ослики так похожи друг на друга! Хозяин поверил Матрис, что её сын начнёт исправляться и, недолго думая, выпустил Осланника из чулана, дав ему корма и воды.

Вдоволь насытившись и напившись, Осланник почувствовал безумную радость оттого, что он оказался на свободе, вышел из своей темницы! Ему захотелось бегать, резвиться, запрыгнуть с разбегу в загон с овцами, чтобы напугать их, но Матрис, увидев его боевой настрой, подбежала к нему и, сильно боднув в бок, строго сказала: «Ты же дал обещание не шалить и вообще быть послушным! Если хочешь размять свои ножки, сбегай вон до того стога сена и обратно! «Одна нога здесь, другая там!» – она мотнула головой в сторону хозяйского поля. – Да посмотри заодно, все ли снопы на своём месте стоят? Не развалил ли их кто-нибудь?»

Ослик обрадовался такому взрослому поручению и «галопом» помчался к одиноко стоящему в поле стогу сена. «Эх, жаль! – думал Осланник. – Никто из братьев не видит меня сейчас, не знает, что я уже на свободе и делаю важное дело!» Все его братья и друзья – молодые ослики – спали под хозяйским навесом, который находился в дальнем углу их двора. Подбежав к стогу сена, он увидел, что все снопы стоят на своём месте, аккуратно, плотненько, словно отряд воинов плечо к плечу, крепко сомкнув свои ряды, будто перед последней смертельной схваткой. Ослик обежал вокруг этого стога, подивился его ладности, стройности и вернулся обратно. «Мама, скажи, а кто это так красиво уложил снопы в стог, словно домик для себя построил?» – спросил Осланник. И ослица рассказала ему про батраков, которые даже в этот поздний час ещё работают на хозяйском винограднике, собирая урожай. Она порадовалась за своего сына, что он обратил на это внимание. «Теперь будет ценить труд других», – подумала она… Но не тут-то было!

На следующий день Осланник проснулся раньше ослицы и молнией помчался в поле, словно торопился успеть к свадебному пиршеству. А замысел его был таков: развалить эту стройную башню из сена, пока работники не вышли в поле, чтобы вязать новые снопы. Задумал он это недоброе дело из мести своему злому хозяину за то, что он посадил его в чулан совсем, как ему казалось, незаслуженно. Страсть отмщения настолько захватила его, что он начисто позабыл о своём обещании не проказничать, данном матери. Потемнение нашло на его разум, да такое сильное, что он о последствиях своего злодеяния даже и не думал. Со всего разбега он стал врезаться в стог сена, делая в нём пробоины со всех сторон. И так увлёкся таранить этот несчастный стог, представляя себя свирепым буйволом в схватке с целой стаей волков, что не заметил людей, которые уже мчались к нему на всех парусах! Они кричали, чтобы остановить его, махали палками и плётками. Когда ослик заметил их, то стремглав бросился бежать. Благо, ноги у него были длинные и сильные, почти как у скаковой лошади. Удирая от батраков, Осланник осознал, что натворил… И что дело тут не только чуланом, но избиением камнями да палками пахнет! Резвости ему было не занимать: этим он тоже выгодно отличался от своих ослиных собратьев, и он оторвался от погони! Но куда он бежал, он и сам не знал. Бежал, «куда глаза глядят». «Да хоть куда! – думал он, – лишь бы подальше от злого хозяина и его свирепых батраков!»

У беглеца, действительно, словно крылья выросли за спиной – так быстро он бежал, не бежал, а летел, не чуя под собой ног! А мысли летели впереди его: «Ура! Свобода! Вот она, совсем близко!» Осланник был уверен, что, сбежав от злого хозяина и всех хозяйских слуг, которые часто обижали его, он уже больше никогда и никем не будет наказан! В глубине своей ослиной души он верил, что где-то есть добрый хозяин, который полюбит его и никогда не будет его бить, морить голодом и сажать в чулан. Как он хотел скорее найти его! Вот бы знать, где находится город Салим, о котором ему часто рассказывала его мать, когда возвращалась в очередной раз с базара и приносила интересные новости со всего мира. Он бы сразу побежал туда в этот чудо-город, где полно не только вкусной еды и всякого богатства, но где очень просторно и красиво, где в праздники зажигают много огней, все веселятся и все очень добры друг к другу. Матрис говорила, что в такие дни там всё благоухает радостью и блаженством. Несколько раз она упоминала в разговоре то одного доброго человека из Салима, то другого – вот он и решил, что там живут только добрые люди. А уж его будущий хозяин должен быть непременно самым добрым из них! И он найдёт его там, во что бы то ни стало! И когда станет взрослым ослом, будет со всей охотой и преданностью служить ему! В его воспалённом от погони мозгу рождался образ стройного, красивого, лучезарного человека с доброй улыбкой, мягким, ласковым взглядом и приятными манерами. Осланнику казалось, что этот добрый хозяин уже знает о нём, о том, что с ним приключилось, и ждёт его. Сил у него от этой мысли значительно прибавилось, словно открылось второе дыхание, и он оторвался от опасной погони настолько, что она стала для него безопасной. Можно было бы остановиться и отдохнуть, но что-то гнало его ещё и ещё вперёд: по полям, садам и виноградникам, через горные тропы и по степному бездорожью.

Рассвирепевшая толпа батраков вернулась назад в своё селение несолоно хлебавши, ругаясь и кляня ослёнка за его хулиганский поступок, из-за которого им снова придётся немало потрудиться, чтобы восстановить разрушенный стог сена. Матрис, узнав об очередной выходке своего непокорного сына, расстроилась так, что у неё совсем пропал голос, и она ни с кем не могла даже поговорить о своём горе. Она себя корила за то, что не рассказала Осланнику о его высоком предназначении, хотя часто повторяла, что он особенный ослёнок. Это была тайна, которая издревле передавалась у ослов из уст в уста. Через каждые семь лет в их роду появлялся на свет белый ослёнок, но у всех были темные пятнышки: то на голове, то на холке, а когда появился совершенно белый Осланник, старожилы возликовали! С ним они связывали свои сакральные ожидания, но Матрис не было известно, какие именно…

«Может быть, – думала она, – если бы я ему рассказала об этой тайне, о том, что на него возложена Богом особая миссия, он бы вёл себя более осмотрительно и сейчас был бы рядом со мной, в безопасности?» Но в следующий момент впервые у неё закралось сомнение в том, что её сыночек действительно судьбы избранник и прославит весь их ослиный род. Ведь он проявил не просто упрямство, а злонамеренно преступил закон: нанёс урон хозяину, который его поил, кормил, содержал. И что ей было особенно обидно и неприятно, он нарушил свое обещание, данное ей – не проказничать больше! А она, положившись на это его обещание, поручилась за него хозяину, и тот выпустил его из чулана под её честное слово. «Как же это могло произойти?» – задавала она себе один и тот же вопрос? – В чём я допустила промах в воспитании сына? Может, хвалила его много, говорила, что он особенный?»