С тех пор я побывал у Мохнатого ещё один раз. Я принёс ему железу в знак благодарности. Он не только сохранил мне жизнь, но и поделился информацией. Именно благодаря ему я нашел способ, как отсрочить своё обращение. Железу Мохнатый не взял. Он боялся зависимости. Он говорил мне об этом и в первый раз, но тогда передо мной стояла проблема куда более острая. Сейчас же я внимал его словам. Зависимость могла стать настоящей угрозой гулю и его сородичам.

— Это тебе не беситься, что утром сигаретки не нашлось. И даже не мечтать о бутылке пива после большой пьянки, гуль тебя дери! — сказал Мохнатый. — Тут всё на клеточном уровне, как и с плотью. Если в тебе есть Кабловская основа, то никуда не денешься! Гулем мне не быть! Так же, как голод мучит, так тебя будет мучить жажда сожрать железу. Рано или поздно придётся достать ещё. Так что, малой, эту дрянь, ты от меня подальше убери и больше не показывай! Не хватало мне ещё на старости лет в этого гулево проклятье вмазаться!

— А как понять, что стал зависимым? — спросил я, опасаясь, не проиграл ли я в эту чудовищную лотерею.

— Ты бы уже понял, — успокоил меня Мохнатый. — У нас всё прямолинейно и доходчиво. Если ты чего-то хочешь, то ты этого хочешь. Не только мозг решает, что ему нужно. У нас каждая клетка, как отдельный организм. Если мы чего-то хотим, то хотим этого всем своим естеством… Ну а ты, малой, конечно даёшь! Железы раздобыл! Это же надо!

Когда я уходил, Мохнатый сказал, чтобы я заходил ещё, если захочется поболтать. Он бросил это через плечо, по локти залезая в свиную тушу. Тогда мне показалось, что это был сарказм, и старый гуль наоборот не желал меня видеть, но я ошибался. Я пришел в третий раз. Мохнатый с удовольствием меня принял.

Он усадил меня за стол, ушел куда-то, а потом вернулся с упаковкой пива. Выпучив глаза, я смотрел, как старый гуль усаживается на ящиках и выковыривает зубами пробку. Отказываться я, конечно, не стал, хоть и понимал, что есть в этом что-то неправильное, что-то уже свершившееся, с чем я ничего не мог поделать. Дело в том, что, оставаясь зародышем, я чувствовал вкус еды и мог ей наслаждаться на протяжении довольно долгого времени после приёма железы. Также, как я мог испытывать и другие человеческие чувства в полной мере, пока голод не набрал своё. С гулями всё было иначе, а с альгулями — подавно. Я знал, что они могут почувствовать себя хорошо и приблизиться к забытым человеческим ощущением только в первые часы после кормежки. Избавляясь от чувства голода, они на короткий миг воспаряли над своим бренным бытием и могли снова чувствовать. Получалось, что сидящий передо мной альгуль, потягивающий пиво из горла, совсем недавно полакомился. Это было странно и неправильно. Передо мной сидел убийца. Да, на самом деле не он умертвлял свою еду, но сути это не меняло. Мохнатый был заказчиком, а значит и вина за смерти лежала на нём. И вот передо мной сидел этот убийца и пожиратель человеческой плоти. Такой же мерзкий, кровожадный и бесчеловечный, как те гули, которых я прикончил. Получалось, что и Мохнатый заслуживал смерти. Я имел право убить его. Не имел сил, но имел право. Вот только хотел ли я этого? Ещё месяц назад я бы однозначно ответил: да. А теперь уже и не знал. Многое изменилось.

Мохнатый наслаждался вкусом прохладного пенного. Он чуть похрюкивал, шевелил носом, будто водил усами, только там не было ни одного волоска. Я пришел с вопросом. Я всегда приходил с вопросами. Но внутреннее ощущение подсказывало мне, что сейчас я должен помолчать. Я должен уважить старика, дать ему насладиться тем немногим, что у него ещё осталось. И в то же время злость и ненависть к его наслаждению после того, что он сделал совсем не давно, рвались наружу. Я не выдержал и задал вопрос. Но не тот вопрос, с которым пришел.

— И тебе совсем не совестно убивать и жрать людей?!

Мохнатый в этот момент опрокинул бутылку высоко вверх. Он медленно глотал с закрытыми глазами, а услышав вопрос, глаза открыл. Тут я вжал голову в плечи и подтянул колени поближе. Наверное, зря я так грубо. Вспомнилось и несколько моментов из наших прошлых бесед. Когда Мохнатый увлекался рассказом, его могли захлестнуть эмоции. Он мог сделаться злым, агрессивным. В такие моменты я побаивался, как бы его на старости лет не замкнуло. Альгуль мог прикончить меня чисто случайно. Переборщил с подзатыльником — и всё! «Зря я спросил», — подумал я искосился на дверь. Да ещё так грубо. Жрать людей…

Мохнатый опустошил бутылку, вытер плечом губы и с наслаждением выдохнул.

— Нет.

— Что?

— Совсем не жалко и не совестно. Мне нейтрально, — спокойно ответил Мохнатый.

— Но как?!

— А вот так, — Мохнатый потянулся за второй бутылкой. — И тебе станет. Рано или поздно ты пой… хотя, — мохнатый улыбнулся. — Конкретно на счет тебя, гуляка, я не уверен. Хе-хе! Уж слишком ты чудной зародыш получился! Хотя, всякие бывали. Как и людские детёныши рано или поздно начинают ходить, так и мы. Рано или поздно, все понимают.

— Что понимают?

— Свою исключительность.

— Опять ты про свой дар, — я повертел бутылку в руке. — А что, если это и не дар вовсе, а?..

— Сейчас я не про дар, — сказал Мохнатый.

— А про что?

— Про исключительность на клеточном уровне. Или на эволюционном, если хочешь. Вот представь, например… корову!

— Зачем её представлять?

— Большое, красивое животное. С чувствами и инстинктами? Да. Соображает? Конечно. Имеет память и ощущает родственную близость к потомству? Ещё как. Коровы — не хищники. Хотя, гуль меня побери, так их обозвали люди. Они почему-то свято верят, что косить траву и обгладывать кустарники — это более гуманно, чем есть мясо. Я вот, например, так не считаю. И то, и другое живое. Веганы просто слишком ссыкливые по своей натуре, чтобы принять на себя ответственность за геноцид огурцов, помидоров, пшеницы и, гуль ещё пойми, как дохера других культур.

— Ну, трава и огурцы хотя бы не чувствуют боли.

— И это даёт тебе право без угрызений совести убивать и жрать другие живые организмы? — Мохнатый посмотрел мне в глаза. — Но раз уж мы об этом заговорили, то вернёмся к нашим коровам. Тебе нормально спится по ночам? Плачущие телята не приходят? Не жалуются, что у них больше нет мамы, ведь это ты её сожрал?

— Но ведь!.. Да как можно вообще сравнивать людей с коровами?! В конце концов это же каннибализм! Ты ведь пожираешь особей своего вида!