— Знай, что подземелье всегда ждет тебя, мое милое дитя, — услышал я ласковый голос матери, — Ты — часть подземелья, а подземелье — часть тебя. И так будет всегда.

— Нет, — прошептал я в ответ, — Я — человек…

А затем мое сознание погасло. Но лишь на мгновение.

Я очнулся из-за острой боли — кто-то от души отвесил мне оплеуху.

— О, ё-маё, этот чмошник всё-таки живой! — раздался высокий голос над ухом. Язык был русским, — А я-то уж перепугался.

Жгучая боль пронизывала все моё тело. Голова раскалывалась, а сердце сильно болело. Во рту пересохло, язык терзал едкий металлический привкус. Перед глазами всё плыло.

— Я уж думал, что перестарался, и он сдох… — раздался тот же голос.

— Виконт, у нас мало времени, — прозвучал ещё один голос, более низкий и грубый, — Одна подпись уже получена…

— Знаю, заткнись! Мне нужно не больше пяти минут. Пётр Алексеевич жуть как торопит…

Зрение прояснилось, остальные чувства тоже заработали как надо. Я понял, что сижу на стуле в большой полутемной комнате с занавешенными шторами. Кроме меня здесь находились ещё пять человек. Я был сильно избит, всё моё тело покрывали синяки и кровоподтёки.

Немного не так я представлял начало новой жизни.

Глава 2. Подписывай!

Подземелье Великой Зыби

На уступе больше никого не было. Заклинание было завершено, и Блистающий бесследно исчез. Зыбь молча смотрела на то место, где пару секунд стоял её сын. В её огромных глазах блестели дымящиеся слезы. Она любила всех своих отпрысков, пусть и весьма своеобразно… И хотя ей очень не хотелось отпускать любимого сына, она приняла сделанный им выбор.

В тишине раздался цокот когтей по полу. Зыбь увидела, как к краю уступа приближается Изверг, ещё один сын.

— Мама? — произнес он с любезной улыбкой, блестя острыми клыками.

— Да, милое дитя?

— Я хочу спросить тебя кое-о чем…

— Говори, — кивнула Великая Зыбь.

— Мама, — ласково произнес Изверг, — Как всё прошло?

— Ах, Изверг, милый, — покосилась на сына богиня, — Зачем ты спрашиваешь? Неужели хочешь отправиться следом за братом и прикончить его?

Зыбь была прекрасно осведомлена о нравах, царящих среди своих отпрысков. И поэтому позаботилась о том, чтобы никто не смог отследить душу Блистающего.

— Отнюдь, мама. Меня всё полностью устраивает, — мягко произнес Изверг, — Блистающий единственный в нашей семье, кто мог биться со мной на равных. Всё, чем владел брат, я теперь заберу себе. Честно, я искренне желаю ему успеха. Пусть строит свое королевство среди смертных, истребляет Аномалии, если ему так хочется. И никогда в наше подземелье больше не возвращается.

— Тогда зачем ты спрашиваешь? — нахмурилась Зыбь.

Внезапно она ощутила легкое прикосновение чужой силы. Как будто мурашки побежали по коже.

— Прочь, паршивец! — разъярилась Зыбь и замахнулась щупальцем. Она сразу поняла, чьих рук это дело, — Или я на месяц запру тебя в Кровавом источнике!

Изверг взмахнул крыльями, отлетая подальше от разгневанной матери. Он с досадой вздохнул — ему не удалось отследить направление, куда упорхнула душа брата. Это была крайне сложная задача. Не удивительного, что не вышло.

Ну да ничего. Есть и другие способы, пусть и более долгие…

Сверкая клыкастой улыбкой, Изверг отступил в темноту, скрываясь от гнева богини-матери…

Переродившийся Блистающий, родовой особняк Булгаковых

Что ж… никто не обещал, что будет легко. Я ожидал проблем. Хотя и не думал, что они начнутся прямо так сразу.

Я быстро осмотрелся. В полумраке было что-то трудно разглядеть. Кажется, я находился в роскошно обставленной гостиной. Стены были украшены гобеленами и картинами с красивыми пейзажами и сценами охоты. Пол покрывал ворсистый бордовый ковер, мягкий и пушистый на вид. В углу комнаты стоял рояль, его сверкающая черная поверхность отражала свет свечей в подсвечниках. На потолке находилась массивная хрустальная люстра с несколькими десятками ламп, выключенная.

Запястья рук за спиной холодит металл. Скорей всего на мне сковывающие устройства — наручники. Да ещё и не простые, с улучшениями. Они блокируют духовную силу и Дар. Делают одаренного полностью беспомощным.

— А теперь, дорогой, кузен, важный вопрос, — процедил стоящий передо мной юноша в черном пальто, с усмешкой глядя на меня, — Подумай хорошенько, прежде чем ответить, от твоего ответа зависит судьба нашего рода. Что в женщине важнее — красивое тело или красивое лицо?

Был он высок и полноват, с изящными чертами лица и отменными холеными щеками-бульдожками. На меня он смотрел с ярко выраженным презрением в серых, глубоко запавших глазах. На его полных губах играла презрительная улыбка, как будто он знал что-то такое, что остальным было неизвестно.