Парри ухватился за ветку с бриллиантами, попытался оторвать. Дерево покачивалось и клонилось, драгоценности ослепительно сверкали, и наконец ветка, жалобно хрустнув, поддалась. Гроздь драгоценных камней упала в ладонь Парри. Из сломанной ветки на него брызнул кроваво-красный сок.

– Сотрите его с меня! Он разъедает кожу!

Остальные поспешили очистить его лицо и руки. Сок не только выглядел, но и пах, как кровь. Парри скрипел зубами от боли. Сэмпсон не сводил с него презрительного взгляда.

– Мы ищем радий, – сказал он. – Бриллианты не растут на деревьях. Это фальшивка, иначе и быть не может.

– Кровь из деревьев тоже не течет, – заметил Фергюсон. – Я, по крайней мере, о таком не слышал.

Он закончил стирать красный сок с кожи Парри, заметив, что кое-где остались небольшие белые пятнышки, холодные и твердые на ощупь.

– Вроде обошлось. – Парри испуганно разглядывал собственные руки.

– Просто в этом соке есть кислота, – высказал предположение Кейнс. – Мы все счистили, так что, будем надеяться, опасность миновала. Но не советую больше ломать ветки. Что вы собираетесь делать с этими вашими… бриллиантами?

Парри сердито посмотрел на Сэмпсона:

– Они и есть бриллианты.

– Ну, я не был бы так уверен. Выглядят похоже, да.

– Пошли, – грубовато бросил Сэмпсон. – Мы теряем время.

Они двинулись дальше. По мере их приближения к краю долины цветы росли все гуще. Пышные, с мясистыми листьями, похожие на клочья бархата самых удивительных форм и расцветок, они гирляндами свисали с деревьев, ковром расстилались под ногами, обвивали толстые стволы.

Сладкий аромат по-прежнему стоял в воздухе, но теперь к нему примешивался другой, отдающий горечью, крепкий, напоминающий запах крови.

Среди зелени порхали бабочки; то ли насекомые, то ли ожившие цветы, не разберешь.

В какой-то момент Фергюсон услышал идущие снизу очень высокие, пронзительные звуки. Обшарив взглядом подлесок, он заметил несколько крошечных орхидей, растущих на ветвях. Их пятнистые глотки пульсировали; при этом мембраны, растягиваясь, издавали те самые звуки.

Цветы пели – и наблюдали за людьми.

И вот перед ними в склоне холма открылся огромный зев пещеры. Внутри было темно, но темнота не была непроглядной. Стены испускали слабое мерцание.

– Радий? – спросил Фергюсон. – Это же опасно!

– Наденьте защитные костюмы, – приказал Кейнс. – Да, это радий. Именно отсюда был взят образец, который я дал Грооту.

Они облачились в эластичные костюмы, собирающиеся тяжелыми складками, и начали неуклюже подниматься по склону к пещере. Стекло лицевой пластины ограничивало обзор и слегка искажало картину из-за высокого содержания свинца. Однако приходилось делать поправку не только на зрительное искажение: отдельные части склона на пути явно слегка смещались.

Фергюсон отметил, что земля под ногами вздымается и опадает медленными, ритмичными волнами… будто дышит. И хотя никаких растений тут не было, прямо из каменной поверхности росли крошечные кристаллические «цветы», а кое-где скала была покрыта узорами вроде тех, которые он видел около дома Джеклина, – лианы и листья, более бледные по сравнению с каменным фоном, на котором они были «вырезаны».

В темном проеме, бесстрастно глядя на приближающихся людей, стояла девушка.

Бледное, неземное мерцание радия окружало ее незащищенную фигуру призрачным ореолом, а волосы, казалось, испускали собственный свет. Когда люди подошли ближе, она повернулась и двинулась вглубь пещеры.

– Вы правы, Кейнс, – сказал Фергюсон. – Она не человек. Будь она человеком, сильная радиация давным-давно убила бы ее.

Не слушая, Кейнс вошел в пещеру.

– Кейнс! – окликнул его Парри. – Постойте! Что там, внутри?

– Не знаю, – не оборачиваясь, ответил тот. – В прошлый раз мы так далеко не заходили.

Из темноты доносился глухой рокот. Люди уже слышали его прежде, когда стояли у входа в долину, – угрожающий звук, казалось, отдавался эхом от подземных пустот.

Теперь он слышался несравненно громче, изливаясь на них, словно непостижимая река, и едва не сбивая с ног. И было понятно, что издает его не животное. Просто на свете не существует животного, чья глотка способна исторгать столь мощный, глубокий вибрирующий звук.

Нечеловеческий бессловесный крик усилился до ужасающего крещендо; он перекатывался, затапливая долину, отражаясь от окружающих ее холмов; наконец он заполнил все вокруг и даже, казалось, само небо. А потом ослабел, упал до шепота, смолк, но стены пещеры еще долго вибрировали.

Сквозь искажающее стекло своей лицевой пластины Фергюсон видел напряженное, бледное лицо Кейнса.

Фергюсон задал безмолвный вопрос, и Кейнс ответил, опустив голову в капюшоне и возобновив движение по наклонному полу пещеры. Фергюсон так и не понял, что заставило его, почти вопреки собственной воле, последовать за ученым. Возможно, это было простое любопытство – сила, многократно в истории человечества доказавшая, что способна двигать горы. Он знал, что просто не способен остановиться на пороге удивительной тайны, возможно величайшей из всех когда-либо существовавших на земле или под землей.