Имя Николая Леонова хорошо известно поклонникам детективного жанра. В 1950–1960-х годах будущий писатель работал в Московском уголовном розыске, а покинув органы МВД в звании капитана, занялся литературным творчеством. Он автор множества романов и повестей, признанных классикой отечественного детектива и ставших «школой» для следующего поколения писателей.
«Трактир на Пятницкой» и «Вариант „Омега“» («Операция „Викинг“») – пожалуй, самые известные его произведения. В первом из них разворачивается захватывающая история времен нэпа. В банду преступников-рецидивистов внедряется сотрудник МУРа, но оказывается, что и в стане милиционеров есть бандитский агент… Сюжет второго романа (он написан в соавторстве с Ю. Костровым) относится ко времени Великой Отечественной войны и основан на документальных материалах о работе советских разведчиков. Эти произведения многим знакомы по экранизациям, роли в которых исполнили блистательные актеры: Алексанр Галибин (обаятельный Пашка Америка), Николай Еременко и Лев Прыгунов – в фильме «Трактир на Пятницкой»; Олег Даль, Ирина Печерникова, Александр Калягин – в фильме «Вариант „Омега“».
В книгу также вошли детективно-приключенческие повести «Агония», «Ринг» и «Нокаут». Мастер детективного жанра, Леонов в каждой из них виртуозно выстраивает сюжет и сохраняет интригу до самой развязки.
Трактир на Пятницкой
Глава первая. Пашка Америка
Пашка стоял на излюбленном месте – у мануфактурной лавки Попова. Перевалило за полдень, стало жарко, а клиент не появлялся. Два раза можно было взять по мелочи, и приказчик Федор многозначительно подымал бровь, но Пашка не шевелился и провожал мелкую рыбешку равнодушным взглядом. На то он и был Пашка Америка, фартовый вор, известный каждому деловому человеку на Пятницкой, Ордынке, Кадашах и даже Сухаревке, чтобы не разменивать себя на пятаки.
Федор постучал в окно, и Пашка вошел в лавку.
– Что же ты? – выдохнул Федор. Он копался в своих книгах и исподлобья поглядывал на Пашку. – Мильона ждешь?
– Подсказчик липовый. Грошовая твоя душа. – Пашка длинно сплюнул на дощатый пол. – У старухи если и есть червонец, так она его из рук не выпустит, а краля зашла на твой барахляный товар позевать, у нее, кажись, и на трамвай нету…
Федор открыл было рот, но дверной колокольчик предостерегающе звякнул, и приказчик заспешил навстречу покупателю.
Пашка посмотрел на щуплую дамочку, прижимающую к груди видавший виды ридикюль, профессионально определил, что она сегодня не завтракала и обедать пока не собирается, пнул ногой дверь и вышел на улицу.
Лавка эта была хороша для Пашки и тем, что стояла на пути к большим магазинам, и все, кто отправлялся за покупками, обязательно заглядывали в нее. А Пашка уж безошибочно определял, есть ли у человека деньги, где они лежат и стоит ли связываться. Пять дней назад он здесь наколол жирного гуся, который принес Пашке двадцать червонцев. Но это было пять дней назад, а сейчас от этих червонцев осталась лишь головная боль.
Пришло время обедать, и он бодро зашагал по Пятницкой. Чумазый парнишка на углу торговал папиросами. Увидев Пашку, он ловко подхватил спадающие штаны и, шлепая по булыжникам коваными подошвами солдатских ботинок, подбежал к Пашке.
– Завязал, Америка? На сегодня контора закрыта? – спросил он.
– Перерыв на обед, Шкет Иванович. Скоро вернусь. Ты жди, сегодня будет удача.
– Купи папиросочку, Америка. Сделай почин, поддержи мою коммерцию. – Пацан протянул раскрытую пачку «Люкса».
– Уговорил, купец. – Пашка взял пару папирос, одну бросил в рот, а другую заложил за ухо.
– Прошу, гражданин-товарищ-барин, – в одно слово выпалил пацан, артистически взмахнул рукой, и в заскорузлой ладошке заплясал огонек спички. – Прикурите-с. Четвертачок, Америка.
– На обратном пути, купец. Смотри штаны не потеряй. – Пашка шлепнул его по затылку и пошел в пивную Когана, где мог перекусить в долг. По дороге он думал, что удачи сегодня не будет. И если бы он спьяну вчера не обещал Нинке отметить ее день рождения в «Балчуге», то пошел бы сейчас спать. Какая же работа с похмелья!
Увидев Пашку, старик Коган быстро налил кружку пива, наложил на тарелку сосисок и швырнул ее по стойке. Кружка с тарелкой, как связанные, скользнули по белой жести и остановились перед Пашкой. Пока он ел, старик с полотенцем в руках сидел рядом, молчал, вздыхал и смотрел на Пашку грустными слезящимися глазами.
– На мели сидишь. Может, передумал, Паша? – спросил он, когда Пашка отодвинул пустую тарелку и закурил. – По краешку ходишь, не ценишь себя. С твоей внешностью и моим опытом мы бы такую коммерцию организовали!
– Не тарахти. – Пашка встал. – Расплачусь позже.
– Подожди. – Старик взял его за рукав. – Утром заходили двое, расспрашивали.
– Знаю я их. – Пашка рыгнул и потянулся. – Районная уголовка. Я им ни к чему. Они рабоче-крестьянскую собственность берегут. Их такие, как Серый, интересуют. Только не вздумай капать. У Серого разговор короткий. – Пашка провел большим пальцем по горлу. – Понял?
– Серый сегодня был. Так я его предупредил, а он смеется.
– Ну-ну. – Пашка махнул рукой и вышел на улицу.
И тут он увидел человека, которого ждал полдня. Увидел, не поверил глазам и зажмурился. Может, он пропадет, развеется как дым? Но тот упрямо стоял, держал в руках бумажник и был красив в своей фраерской непосредственности. Это был толстый мужчина. По шелковой бабочке, галифе и мягким хромовым сапогам Пашка определил, что фраер залетный, то есть не москвич. Он покупал какую-то дребедень в открытой лавке и держал в руках бумажник, а тот раздувался и готов был лопнуть, как фаршированная щука.