— Подсунули мне помощничка однажды… — Начал было рассказывать Анзор, но покосился на ковыряющегося палочками в миске с рисом Гурама, пожевал губами, и передумал: — Да чего уж теперь!

Оплатили счет и отправились смотреть театр Кабуки — там же встретимся с папой и мамой — не позволят же они мне привести в дом кого попало! На ужин они не пошли, потому что у бати снова «фаза повышенной занятости» — выбрался на пару часиков, и то хорошо.

Анзора как подменили! Все-таки МГИМО плюс многолетний опыт работы в хоть и советском, но общепите, плюс природная харизма — все это заставляло меня натурально выпадать в осадок, а маму и папу — прямо на глазах проникаться симпатией к этому замечательному человеку. Полковник, справедливости ради, тоже взял себя в руки и вышел из расслабленного режима, отсыпая маме комплименты наравне с Анзором. Гурам привычно улыбается и молчит. Пофигу, для советского рынка сойдет — там все не очень динамичные.

Вошли в здание театра, из оклеенного афишами вестибюля — в зрительный зал, у входа в который пришлось разуться. Прошли по татами и расселись на подушечках в первом ряду. Средневековый антураж, так сказать. Большая часть зрителей — само собой, пожилые и в кимоно. Они меня узнали, и теперь время от времени умиленно поглядывают — мальчик приобщается к корням, какая прелесть!

Погас свет, и нам показали двухчасовой спектакль под названием «Скэроку, Цветок Эдо». Изначально я настраивался терпеть, но все оказалось не так плохо, а местами даже потешно. Батя оказал Анзору честь, тихонько переводя для грузина происходящее на сцене. По окончании представления отец и куча других зрителей наградила понравившихся им актеров, надев на них ожерелья из проволоки с закрепленными на ней купюрами. Намного полезнее цветов, как по мне!

— Мне понравилась вон та! — Шепнул мне на ухо Тимоха, указав на стоящую на сцене среди других актеров, одетую в юкату, «даму».

— Традиционно все роли в театре кабуки исполняются мужчинами! — Не без удовольствия просветил я этого неуча.

Полковник выпучил глаза, пригляделся и густо покраснел. Вслед за ним покраснел Гурам. Николай Степанович усмехнулся:

— Среди гейш такие «умелицы» тоже есть. Представляешь в какой конфуз с таким умением отличать мужчин от женщин ты мог попасть, полковник?

Тимоху перекосило.

Родители вернулись, и мы отправились к нам в гости. По пути отец выдал певцу дежурный комплимент:

— Сын показывал мне вашу песню, Гурам-сенсей. Очень… — После заминки он подобрал нужное слово: — …Колоритно!

— Вы слишком добры ко мне, Одзава-сама! — Исполнил молодой грузин почти идеальный поклон.

Тренировался!

Далее отец плотно насел на грузина старшего, начав выкачивать из него стратегическую инфу об особенностях ведения бизнеса на территории СССР. Анзор дураком не был, и «доился» только в ответ на встречные инсайды. К моменту, когда мы с Тимохой отправились топить баню…

— О*уеть! — Прокомментировал он специфическую планировку нашего сада.

…Отец с Анзором уже стали хорошими приятелями. Я даже не пытался влезать и вслушиваться — все равно взрослые сделают все идеально, только попроси.

— Не врали, значит, — Кивнул полковник, завороженно глядя на разгорающиеся щепки.

— Не врали! — Подтвердил я, закрыл дверцу печки и картинно отряхнул руки: — Баня у нас действительно есть!

— Я думал дом будет больше, — Добавил он.

— А зачем? — Развел я руками: — Нам тут места более чем достаточно. Пошли покажу, где я обитаю! — И я повел его к лестнице на чердак, краем глаза заметив подъехавшую машину с логотипом какого-то ресторана. Пока мы карабкались наверх, из фургона высыпались официанты, протерли стол в беседке, проделали то же самое со скамейками, наставили кучу всякого и с поклоном вручили Анзору чан с мясом и поднос с позолоченными шампурами. Неподалеку дрон собирал мангал.

Все согласовано еще пару дней назад — грузин не стал играть в секретность и продиктовал рецепт маринада по телефону.

— Все равно ни у кого больше так не получится, — Пояснил он мне: — Умение жарить шашлык у нашей семьи в крови!

Отперев люк, спрыгнул на коврик с надписью «Добро пожаловать!» в окружении отпечатков кошачьих лапок — хозяйственная сестренка постелила. Следом приземлился Тимоха.

— Вот так я и живу на чердаке! — Улыбнулся ему я.

— Да уж! — Хмыкнул он, окинув взором пространство: — Это ж целая квартира!

— Именно она — даже ванная есть! — Похвастался я и предупредил: — Жучки не ставить — обижусь!

— Нет у меня никаких жучков, — Отмахнулся Тимоха.

— Вот в эту комнату мы не пойдем — тут сестра живет, — Предупредил его я, и мы миновали одну из дверей.

— Помню ее, — Не удивил он: — Ее сейчас нет? — И тут он вдруг опомнился: — Мы же вам всем подарки привезли, а они так в багажнике и лежат!

— Она у дедушки с бабушкой, ей с нами все равно не интересно, — Покачал я головой.

— А невеста твоя здесь же?

— Не, с ней в другом доме три-четыре дня в неделю живем. Если «Проклятие» смотрел — этот дом и есть.

— Жутковато, нет? — Хохотнул он.

— Если снимал сам — воспринимается совсем иначе, — Улыбнулся я.

— Ух ты! — Увидел Тимоха катану на стене кабинета: — Можно?

— Конечно! — На всякий случай отодвинулся я на пару шагов.

Полковник фыркнул и вынул из ножен ценный сувенир:

— Тупая сабля-то! — Разочарованно подвел итог.