– Конечно, всё что умею, покажу и расскажу, – ответил Андрей.

– Нет, как раз, всё не нужно. Кому из кузнецов надлежит научиться ковать харалук, князь сам решит. Не гоже, чтобы такое умел каждый кто захочет. И бою, которым ты меня обезоружил, даже меня учить без дозволения князя не смей.

– Как скажешь, – пожал плечами Андрей.

«Понятное дело, что кого ни попадя учить делать качественное оружие не стоит. Как не стоит и боевым искусствам обучать всех без разбора. Встретишь такого в бою на свою голову, – думал Андрей. – Нет, с этими ребятами, ухо нужно держать востро и быть начеку. Слишком продуманные. Если посчитают, что такого как я легче убить, чем секреты мои врагу раскрыть. Убьют, не задумываясь. В целях безопасности так сказать.»

В связи с этим, предстоящая поездка к князю, Андрея не радовала.

Советник

В путь двинулись, когда ударили крепкие морозы. Большой караван, под охраной сотни закованной в броню пехоты медленно вытягивался из Сарая. Первые сани, нагруженные мёдом, рыбой, и прочими дарами приволжской природы уже исчезли в морозном мареве, а последние, еще только начинали движение.

Андрей прощался с Урусланом, который не мог оставить службу и поехать вместе с ним и Овлуром, назначенным старшим над охраной каравана.

– Держи, – Уруслан сунул Андрею, запечатанный сургучовой печатью свиток. – Отдашь лично в руки либо самому Великому князю, либо Юрию, его зятю, если он конечно не в Риме сейчас. Овлуру поручено оберегать тебя, пуще чем сам караван, твои знания о далеких землях, чую я – подороже рухляди будут.

Андрей не стал спорить с Урусланом, он был прав, и если Великий князь действительно решил завоевать эту половину мира, то знания, которыми обладал Андрей были действительно бесценны. Но он не знал, что земли эти считались не доступными, и запечатанными великой печатью, не позволявшей смертным входить, или покидать Тобол.

Поэтому, так удивился Уруслан, когда Андрей сказал, что бывал в этих землях, это означало, что теперь, путь в Тобол снова открыт и именно Андрей, знал об этом пути. Обстоятельство само по себе невероятное, а потому важное.

Андрей лежал в санях шедших посередине каравана, лошадь, любезно выделенная ему Урусланом бежала следом привязанная к саням за длинный повод, и на ходу то и дело выдергивала из саней клочки соломы.

Утренний мороз накрепко сковал снежный наст, который хрустел под полозьями навевая на тепло укутанного Андрея сон. Свойства, полученные им еще в том мире, постепенно возвращались к нему, и организм то и дело перестраиваясь еще нуждался в дополнительном отдыхе. Караван постепенно снизил темп, и теперь плелся еле-еле. Где-то впереди, были глубокие снежные заносы, и передним лошадям приходилось пробивать себе дорогу в глубоком снегу. Возницы то и дело меняли сани местами, давая отдых шедшим впереди, отправляя их в конец каравана.

Охрана ехала в санях, распределившись по всей длине обоза. Нападения конных татей в таком снегу не опасались, да и вообще никого не опасались. Напасть на такой большой обоз могли только хорошо вооруженные, имеющие в своём распоряжении не менее трех сотен разбойников лесные атаманы. Но они промышляли летом, по берегам судоходных рек, в основном на порогах и волоках, и предпочитали нападать на купцов, всячески избегая столкновения с княжьими воинами. Чинить разор Великому князю себе дороже. Можно легко и голову потерять.

Степняки, те тоже зимой никуда не совались. Зимой, по заснеженной степи далеко не побегаешь.

Так что, охрана была скорее для солидности, положенная по княжьему статусу, чем для защиты от татей.

За день прошли километров двадцать, не больше, и остановились на ночлег в лесном селении, отгороженным высоким бревенчатым тыном.

В селении их встретили такие же, как Овлур воины ополченцы, задачей которых являлось как раз оберегать этот зимник от разбойничьего люда. Здесь же был хорошо организованный постоялый двор, в котором с легкостью разместился весь прибывший обоз.

Людей Овлура встретили, как родных, и повели в огромный рубленый двухэтажный дом. Возницы же, в основном крестьяне, рыбаки и охотники, все сплошь бородатые мужики – отправились в другое, такое же добротное строение, расположенное рядом с конюшней, где они разместили выпряженных из саней лошадей, им спиртное не полагалось.

Андрей уже знал, что несмотря на то, что встретившие их поселенцы, как и Овлур, и возницы, носили бороды, они все же являлись людьми служивыми, что-то на вроде казаков в том, покинутом им мире.

Стол буквально ломился от огромных, жаренных, копченых и тушеных с овощами мясных деликатесов, а ведь ещё была и рыба, и полные чаши черной осетровой и красной щучьей икры. Откуда-то прикатили несколько бочонков с солеными грибами и медом. Бабы напекли пирогов, и подали на стол необъятные кувшины с хлебным вином – как здесь называли водку, и с хвалебной речи произнесенной старшиной поселения в адрес Великого князя начался пир.

Андрея никто не знал, но вопросов не задавали, видимо это было не принято. Подбородок Андрея уже основательно зарос густой бородой и его не относили к разряду воинов и считали таким же поселенцем как сами.