— Если тебе больше нечем занять вечер, приходи.

— Тогда договорились. Пошел тоже вникать в этот весь химический лес. Пока, Марин.

— Пока.

Сбросив звонок, еще пару секунд смотрю на экран. Несколько глотков кофе ни капли не успокаивают нервы. Я набираю Лане, чтобы сменить ход мыслей. Сестра Матвея как всегда без устали щебечет в трубку о ее новых друзьях, появившихся за время учебы в университете, о парне, что приударил за ней неделю назад, и о котором ни под каким предлогом не должен узнать ее старший братец. У Ланы богатый опыт скрывания отношений от Кешнова. Он в свое время не хило ее пугал гиперопекой и едва не убил одного придурка, обманувшего доверчивую девчонку для того, чтобы переспать с ней. Теперь для Матвея она белая и пушистая, и только я знаю всю подноготную выпорхнувшей из клетки птички.

Нет, если бы ей грозила опасность, конечно эту бы проблему я решила. Залезть в грязь я ей не даю, а так пусть гуляет. Как раз самое время.

Закончив разговор, обнаруживаю, что кофе закончился, а темнота за окном говорит о том, что на часах около семи. За это время уже можно было бы и обратно прилететь.

Проштудировав еще немного злополучный зачет, решаюсь все же набрать Матвея. Если я так ещё час себя понакручиваю, точно нужно будет пить успокоительные. На пару минут засовываю свою обиду и злость куда подальше. Мало ли что могло произойти. Может, у него проблемы какие, а я тут строю из себя обиженку.

Матвей отвечает не сразу. Несколько гудков заставляют меня понервничать.

— Да, Ри.

Незаметно выдыхаю, стоит двум простым словам прозвучать любимым хрипловатым голосом. Оказывается, я почти не дышала, пока слушала монотонное гудение. Наэлектризованные нервы тут же успокаиваются. Значит, ничего не случилось. Но тут же о себе напоминает минуту назад придавленная к полу обида.

— Привет. Как ты? Долетел нормально, уже встретился с продавцом?

— Да, все в порядке. Я занят, перезвоню тебе, — коротко бросает Матвей, и я уже собираюсь сбросить звонок, когда успеваю услышать на заднем плане женский голос, буквально мурлыкающий:

— Еще вина, Матвей Дмитриевич?

Смартфон жалобно скрипит в моей ладони. Пульс начинает набирать обороты, пока я перевариваю услышанное. Что, мать его? Матвей Дмитриевич? С силой вдавливаю пальцы в бедный Галакси. Говнюк он, а не Матвей Дмитриевич! Этот бабский тон я знаю хорошо. Официанты так не разговаривают, да и по имени отчеству не обращаются.

С силой стискиваю зубы. Злость берет меня в оборот, учуяв слабое место, и мгновенно впивается в него ногтями. Значит мне сложно написать несколько слов, чтобы я тут не накручивала себя и не волновалась, а с той «важной телкой» он преспокойно распивает вино?

Фантазия начинает работать, как гребаный генератор, порождая совсем ненужные варианты времяпровождения Матвея. Один другого краше, и от каждого изнутри словно иголки вонзаются. Хочется не думать, но ни черта не получается. Я слишком хорошо знаю, как он действует на женщин, даже когда бывает грубым. А то, что эта баба уже пытается там его соблазнить — это факт, не требующий доказательств.

Черт! Сердце бьётся как оголтелое. Потребность набрать его ещё раз и послать так сильна, что я просто швыряю телефон на кровать. Знаю, что скоро меня отпустит. Верю, что он не поведется на её старания, но ревность все равно шипит, кипятя внутренние органы.

Нужно что-то делать, иначе я тут сожру сама себя.

Наспех переодевшись, хватаю мобильный и вылетаю из квартиры.

Где там, Лана говорила, она сегодня тусит? Вспомнив название бара, беру такси и отправляюсь туда.

По пути бесцельно пялюсь в окно. Злость, раздражение и обида душат. «Занят» он. Стараюсь посмотреть на ситуацию со стороны Матвея, чтобы успокоиться. Он был сильно разгневан на эту бабу за то, что потребовала больше денег. Вчера вечером звонил кому-то несколько раз, долго общался по телефону, а потом просто лег спать. Понимаю, что он на нервах, но, как ни крути, не нахожу причины, чтобы банально не написать мне. В такси. Ожидая встречи. По пути… в ресторан или где там они сейчас пьют. Это заняло бы немного времени, но нет. На меня этого времени у него нет.

На светофоре втыкаю в окно. Разгулявшийся ветер заставляет редких прохожих кутаться в куртки. Одна девушка в довольно старом потрепанном пальто останавливается посреди тротуара. Дрожащими руками пытается подкурить сигарету, но та падает на землю. Присев, девушка поднимает ее, обдувает со всех сторон и снова вставляет в рот. У меня внутри екает. Помню, как делала так же. В прошлой жизни, когда не было денег на еду, а я покупала сигареты и дешевую водку.

Такси начинает двигаться, и тут прохожая вскидывает голову, поправляет непослушные волосы за спину. Свет от фонаря освещает ее лицо.

— Остановитесь, — слова вылетают раньше, чем я успеваю их осмыслить.

Таксист, обернувшись, недовольно бухтит, но быстро перестраивается и въезжает на парковку местного магазина.

— Не уезжайте пока.

Быстро выхожу на улицу и ускоряю шаг, потому что Вика начинает уходить. А это точно она, я не могла обознаться.

— Вик, — окликаю ее, — Вика!

Ветер доносит мой голос, заставляя ее обернуться. Боже, мы не виделись два года. Вика сначала щурится, а потом узнает меня.