– Вань, - подал голос Денис, явно планируя что-то сказать.

– Скажи девочка, - Ваня наклонился, опыляя своим горячим дыханием мои губы. Его пальцы потянулись к моему лицу. – Ты и в койке такая дерзкая? Может, на коленки встанешь, поработаешь ротиком?

Я хотела дать ему пощечину, хотела сделать шаг назад, но не успела. Кто-то схватил за плечо Ваню, резко дернул на себя и со всей дури врезал по лицу, ровно в челюсть. Алиса отскочила, ребята из баскетбольной команды поднялись из-за стола, вместе с ними и Денис, который до этого молча наблюдал за зрелищем. Я перевела взгляд с Вани и только сейчас заметила… Тимура. Его кулак пришелся еще и еще по другу или бывшему другу. А на третий раз он замахнулся и замер, вглядываясь в лицо Вани.

– Тим, ты что творишь? – завопила Алиса.

– Тим, эй, друг, - кто-то схватил его за локоть и постарался оттащить. Авдеев лишь на секунду сморщился, и тут я поняла – ему больно. Раны еще свежие. Однако для других он бесстрашный, не имеющий границ парень.

– Тим? – произнес с хрипом Ваня. В зале до сих пор стояла гробовая тишина. – Это ты?

– Совсем поехал, дерьмо ты конченное? – прорычал Тимур, припечатав тяжелым взглядом. Я опустила голову, ощущая как глаза, наполняются слезами. Начала моргать часто, но не помогало. Все вдруг всплыло, старые раны саднили, кровоточили. Опять эта проклятая зажигалка и голос Гевы. Ненавижу эти воспоминания.

– Что? – Ваня кое-как поднялся, но между ними с Авдеевым стояли парни. – Это ты поехал, Тим. Я тут за тебя горло деру. Ты глянь на эту дрянь, ходит здесь…

– Заткнись! – крикнул стальным голосом Тимур. По спине у меня аж мурашки пробежались от его интонации. Ледяная, острая, словно удар молнии. Я подняла голову, и впервые задумалась: он меня защищает? Он ударил своего друга из-за меня? Ему не все равно? С глаз скатилась слеза, но я поспешила ее убрать. Не хватало еще прослыть слабачкой.

– Три года назад она тебе… - заговорила Алиса.

– Может, ты еще в кровать к нам залезешь, Серебрянская?

– К вам? – спросила она, брезгливо поглядывая в мою сторону. Так будто в этой фразе уловила какой-то скрытый подтекст.

– А ты, Вань, еще хоть…

– Ты что бьешь морду своему другу из-за этой бабы? – завопила Алиса. Да так громко и противно, что народ поморщился.

– Алис, ты чего? – вмешалась Инга, пытаясь усадить Серебрянскую. Однако та ждала ответа от Тимура. Черт. Я, кажется, тоже его ждала. Долго ждала. Глупый орган изнывал в трех словах, изнывал в желании быть нужным Авдееву.

– Тим! – повторила Алиса. Ее вопль разлетелся на весь зал.

– Ты серьезно еще не поняла? – губы Тима растянулись в насмешливой высокомерной улыбке. – Гарвард не пошел тебе на пользу, детка.

– Эй, - Авдеев вдруг развернулся. Казалось, он посмотрел на каждого студента в этой столовой, на всех, кроме меня. Взгляд его был тяжелым, убийствам и бескомпромиссным. Таким нельзя говорить нет или идти против. – Все, что вы знаете – это бред одного дебила, который когда-то был мне другом. Лучше бы у вас случилась внезапная амнезия, иначе придется каждому испортить фейс. И да! – Тим вдруг подошел ко мне, снял парку и накинул на мои плечи. Затем обернулся снова к Ване и добавил: - Еще раз вякнешь в сторону моей девушки, я тебе морду сломаю окончательно. Три года назад и сейчас она была и остается ТОЛЬКО моей. Заруби себе это на носу.

– Маша твоя девушка? – спросила парень из баскетбольной команды.

– Да, моя, какие-то проблемы? – сквозь зубы произнес Тим. По скулам его бегали желваки, а одну рука до сих пор сжималась в кулаке.

– Н-нет, я просто… Эй! Что застыли?- Пошли, Маш, - сказал Авдеев. Взял меня за руку, скрестив наши пальцы в надежный замок. И мы пошли, под взгляды и разговоры всех вокруг. С глаз у меня побежали слезы, однако губ коснулась улыбка.

Всегда он так… появляется в тот момент, когда, кажется, что я лечу в пропасть. Берет за руку и уводит. Вот откуда выросла любовь. Вот как она оказывается ворвалась в мое сердце.

В груди у меня творилось что-то странное: от переживаний, до злости. Ну, вот какого черта у нее телефон отключен? Я, понимаешь ли, звоню, а эта ненормальная играется в «абонент недоступен». Мне даже спалось фигово, хотя, итак, проблемы со сном, проклятые синяки дают о себе знать.

Утром переклинило. Думал, свалю, но не получилось. Поругались с врачом, громко, с матами. Дед впервые за все пребывание в больничке развлекся. Сказал, более забавного зрелища он давно не видел. Я был, конечно, рад за старика, однако внутри кипел от раздражения. Продолжал набирать Машу и выслушивать отговорки робота на другом конце.

Потом пришла странная мысль – может Уваровой просто время нужно? Ну типа принять тот факт, что чувства вспыхнули, что быть нам вместе до… как там говорят? Пока смерть не разлучит? Ну, вот до этого момента икс. Что ж, раз так, то подождем. Я честно выждал часов восемь. Лег на кровать, смотрел в потолок, считал минуты. Давно не было такого странного ощущения, словно тону, барахтаюсь и не могу глотнуть ни глотка кислорода.

Проснулся с осознанием, что больше не могу, да и не хочу ждать. Мне нужно срочно увидеть Машу, поговорить, может и поцеловать. В общем, к ней и точка. Я не стал разговаривать с врачами, пошли они все жопу. Достала клиника с ее дебильными порядками и едой.