Чалерм со свойственным ему занудством принялся объяснять старику, что да как, а я под шумок отошла в сторонку, обогнула дом и скользнула в незапертую заднюю дверь.

Убранство здесь вовсе не походило на обычный крестьянский быт. Блестели на солнце кручёные ножки мебели красного дерева, посверкивали на столике в углу серебрёные бока чайников и кувшинов. Раскрыв каналы, чтобы заранее уловить приближение людей, я обошла комнату, наугад заглядывая в маленькие пижонские ящички комодов и за резные дверцы шкафчиков. Что-то маячило на задворках сознания, какой-то запах, что ли… Да, знакомый запах, свежий, но не очень приятный, как от смолы с вином или чего-то… Пропитка! Так пахла пропитка от лиан. Я перевела взгляд на участок стены, не закрытый дорогой мебелью. На досках белыми разводами выступила соль, точно так же, как на моих сундуках.

Я едва успела отреагировать на шарканье шагов по дереву и выскочить на улицу, пока хозяин меня не застукал. Всё-таки мне далеко до Вачиравита в плане духовного чутья. Чалерм нашёлся на террасе в одиночестве и раздумьях.

– Он не хочет нам помогать, – вполголоса сказал праат.

– У него в доме все стены пропитаны от лиан, – в тон ему сообщила я.

Мы переглянулись. В глазах Чалерма отразилось такое глубокое понимание моих мыслей, что я чуть не рассмеялась от радости. Не припоминаю, чтобы хоть раз с кем-то из братьев у меня случился такой момент, ну да у нас почти никогда не было секретов от других, а тем более, таких важных и сложных.

– Нам нужно поговорить с жителями и найти те семьи, что пострадали от гигантов, – сказал он.

– Их я вам и так покажу, я уже поговорила, – хмыкнула я, не добавив «пока вы в ванне отмокали». Чалерм снова смотрел на меня как-то по-особому, как будто я была кем-то другим, но мне на удивление не хотелось больше возвращать его в реальность. – А чего вы от них хотите?

Учёный моргнул, как будто удивился, что у меня возник такой вопрос, и я чуть не обругала себя. Он ведь думал, что я понимаю ход его мысли. Могла бы помолчать и сойти за умную. Но с какой стати мне перед ним выделываться?

– Если голова заодно с теми махарьятами, что наживаются на этой деревне, жителям стоит об этом узнать, не находите?

Меня, наверное, извинял тот факт, что мне бы в голову не пришло – махарьяты наживаются на обывателях, страдающих от демонов?! Да ещё и голова в доле?!

– Пойдёмте, – выдавила я.

Чалерм ходил за мной хвостом, пока я показывала ему дома всех семей, потерпевших от чёрных гигантов, и каждого, открывшего дверь, он просил подойти на склад. Наконец у последнего дома мы расстались – он вместе с отцом семейства пошёл беседовать со всеми собранными людьми, а я забежала на рынок захватить на всех еды, потому что деревенский голова кормить нас тоже не собирался.

Махарьятов я нашла у развалин сарая, которые Вачиравит уже истоптал в щепу.

– Что так долго? – сразу потребовал знать он, отбирая у меня корзинку с паровыми пирожками. – И где ты потеряла Чалерма?

Я рассказала им, что к чему, наблюдая, как Вачиравит и его махарьяты один за другим уничтожают пирожки. Наконец Канавут сообразил и отложил для меня три штуки.

– Пускай Чалерм говорит, – резюмировал Вачиравит, когда я закончила. – Он умеет. Ты узнала, где другие пни?

Я узнала. Вернее сказать, узнал Чалерм, пока уговаривал местных подойти на встречу, а я рядом стояла и слушала, как будто впервые со взрослыми на охоту вышла.

– Пошли ставить барьеры, – решил Вачиравит и картинно развернулся, взмахнув плащом, как крыльями, хотя я ещё не сказала ему, куда идти. Адифеп и Канавут с сомнением оглядели Гам и Лека, которые спали на ходу, всё ещё не оправившись от укусов. Но бросать их здесь одних было небезопасно.

У первого же пня меня ожидало новое потрясение. Вачиравит принялся плести барьер – ну как плести, наворачивать сырую махару, ровно как он делал вокруг ступы на пике.

– Кх-хм, – негромко привлекла я внимание Канавута, который в этот момент помогал Леку сесть под куст. – А… это надёжный барьер?

Махарьят глянул через плечо.

– Лианы удержит.

– А людей?

– А зачем людей? – не понял Канавут.

– Ну… Чтобы не подходили?

– Они и так знают, что к сараям не надо подходить, – заметил Адифеп.

Я сдержала мучительный вздох. У меня уже не оставалось сил спорить – а если кто-то забыл, а если дети заиграются и забегут, а если проезжий… Оставив мужчин заботиться о раненых, я подошла к Вачиравиту, чтобы прикинуть, не могу ли я как-нибудь потихоньку улучшить его работу. Он уже намотал два круга и остановился, карябая что-то на листочке. Приглядевшись, я заметила, что одна из сырых нитей приподнята над землёй примерно на уровень моего лба, и на ближайшем кусте висит грубо выписанный бумажный якорь, к которому она и крепится. Такой же нашёлся у подножия куста на второй нитке. Я узнавала этот почерк. Значит, тот никчёмный детский барьер вокруг пика, который я прорвала, отковыряв с палки кусочек коры, тоже ставил Вачиравит.

А что, никому кроме него не было нужды закрывать дорогу к пустующему дому амарданура и покоящейся там амардавике?

Я поймала себя на мысли, что хочу спросить об этом у Чалерма, и обрадовалась, что он был не с нами.

Мы успели поставить ещё два барьера до тех пор, когда вернулись Найяна и Джаран. Точнее, ставил-то Вачиравит. Махарьяты в основном занимались перетаскиванием раненых с места на место, а я не видела смысла в барьерах на пару чаш, да ещё таких халтурных, но разделяться не стоило – чёрные гиганты всё ещё представляли для всех нас угрозу.