Шарахнуло не приведи Небеса. Меня отшвырнуло на какую-то статую, как назло, со сложенными в молитвенном жесте руками, и эти руки чуть не переломили мне хребет. Некоторое время я ничего не видела – кажется, меня ослепила вспышка, но я даже не была уверена. Нос щипало от запаха сгоревшей махары, как когда применишь сильное заклинание. Кожу немного покалывало, будто на неё опускались кружащие в воздухе искры.

Я прижала ладони к глазам и какое-то время сидела, скорчившись, позволяя моей махаре напитать повреждённые ткани и восстановить их. Потом попробовала поморгать. Зрение вернулось: я увидела тёмный храм, подсвеченный только тусклыми огоньками на лианах, скорчившегося на полу в сторонке Вачиравита и алтарь, рассечённый глубокими трещинами на шесть секторов. Камень по краям трещин выкрошился и канул куда-то в недра горы.

К Вачиравиту я хотела подбежать, но вышло только подковылять – приложило меня как надо. Его похоже, тоже: он свернулся, как маленький ребёнок, уткнулся лицом в колени и тихо постанывал. Наверняка тоже по глазам получил, а может, и по открытым каналам. Я-то свои держу закрытыми, мне не нужно постоянно чужую махару ощущать, а Вачиравит же этим пользуется вместо слуха.

Я присела рядом и положила руку ему на шею – единственное место, не прикрытое бронёй. Послала свою махару течь из пальцев и обволакивать его тело, потихоньку, бережно заживляя ожоги. Конечно, такой сильный охотник, как Вачиравит, даже расставшись с половиной своей духовной силы, мог бы и сам себя залечивать, но если уж он талисманы рисовать не научился… Однако я сотворила эту ситуацию своими руками, точнее, словами, так мне и отвечать. Ещё как-то же придётся приводить его в чувство, чтобы снова не попытался. Пусть алтарь расколот, но ищущий обрящет.

За этими невесёлыми размышлениями я не заметила, когда он перестал стонать и разогнулся, так что внезапно оказалось, что он смотрит на меня снизу вверх, а моя рука прижата к полу где-то под его волосами. Ничего такие волосы, мягонькие, тёплые и, кажется, даже чистые, но я предпочла не сосредотачиваться на этом.

– Ты… – прохрипел Вачиравит.

– Да я, я, – вздохнула я. – Слушай, ну, нельзя же так срываться, мало ли кто тебе чего наговорит. Я сама, знаешь ли, не небесное божество, чтобы других людей судить.

Вачиравит еле заметно поморщился и отвернулся, так что я смогла выдернуть из-под его головы свою руку. Это снова заставило его обернуться и с подозрением присмотреться, чем я занимаюсь.

– Ну… прости, – неловко выдавила я. – Я понимаю, что у тебя тяжёлые времена. Мне надо было говорить помягче. Но, честно говоря, даже если всё, что я сказала – правда и справедливо, это вовсе не повод отдавать душу амарду!

Вачиравит глубоко вздохнул и на мгновение прикрыл глаза.

– Ты не знаешь всего.

Был бы тут Чалерм, он бы мне сказал, что надо думать, прежде чем открывать карты, но Чалерма не было, а мне уже порядочно надоело ходить вокруг да около, и будь что будет.

– Я знаю, что на пике нет амарда.

Я ожидала, что Вачиравит тут же догадается, кого он гонял по горе в ту ночь, но он даже бровью не повёл.

– Зато есть она.

Я подождала, но за этим ничего не последовало. Вачиравит так и лежал на земле, неудобно повернув голову и уставившись в переплетение лиан под сводом храма. Моя голова, должно быть, вторгалась в узор древесного кружева и огоньков, как чёрная клякса, так что Вачиравиту приходилось подпускать махары в глаза, чтобы видеть, что я говорю. От этого его побледневшее от потери духовной силы лицо подсвечивалось мертвенным сиреневатым светом, так что выглядел он – краше на погребальный костёр отправляют.

– Клан использует её махару, так ведь? – рискнула спросить я. Должно быть, Вачиравит решил, что мне всё рассказал Арунотай или ещё кто-то.

Он сдвинул брови, а уголки его губ опустились так, словно он был готов разрыдаться.

– Берут из неё. Как будто больше неоткуда, – выдохнул он зло. – Я пытался что-то сделать, но… Брату негде больше брать махару для клана. Небесные боги не помогают. Ты…

Он резко замолчал, и я напряглась. Что я? Обложила его так, что гора присела?

– Послушай, ну я правда только хотела, чтобы ты начал заниматься делами клана! Ты для этого самый подходящий человек, и не просто так ведь наследникам всегда перепадает больше с общего стола, чем прочим. Тебя обучили, одарили – не за красивые глаза. Ты должен клану за это! Не махару свою отдавать, – пояснила я, распаляясь, – а работу делать! И не одни только охоты!

– Я ничего не должен этому клану, – зло отрезал Вачиравит и сел, растеряв всяческую задумчивость. – Я уже отдал этому клану всё, что у меня было. Мне наплевать тут на всех, а им – на меня. Только брат заботится. Ради него что-то делаю. – Он мрачно зыркнул на меня. – На тебе вот женился.

– Твоему брату вряд ли понравится, что ты пытался отдать душу несуществующему амарду, – заметила я.

– Не душу и не амарду, а махару клану, – отрезал он. – Пусть лучше из меня, чем из неё.

Я не удержалась и фыркнула.

– Ну у тебя и самомнение! Сколько, по-твоему, в тебе махары?

– Много, – буркнул он, неуверенно косясь на меня.

– Для человека, может, и много, а в сравнении с амардом – с креветкин усик. В клане несколько тысяч человек, из них хотя бы треть охотники. Насколько им хватит твоей махары? Каждому на пару охот? Ты же её не производишь сам, а от той же амардавики почерпнул.

Вачиравит оскалился и со всей силы ударил кулаком по каменному полу. Я поморщилась от его боли, а вот ему самому, похоже, было всё равно.