–  Как там идут дела у Храстецкого? - спросил Благоут.,

–  Прислал письмо. Шлет вам привет. Вы ведь знаете: он в Словакии, в горах.

Тетя Благоутова поставила на стол блюдо с ароматными картофельными оладьями.

–  Долго они там.

–  К рождеству должны были вернуться на заставу. Бандитов, говорят, уже разгромили, в горах остались лишь единицы. Кормят ребят там хорошо, и денег им то же хватает. Они получают там почти вдвое больше, чем мы. И все равно хотят поскорее вернуться в Лесов.

Ребятам надо было спешить на заставу: Цыгану и Манеку предстоял ночной наряд. Павелка, однако, перенес его на воскресное утро с десяти ноль-ноль, а командиром патруля назначил Манека. Погода стояла именно такая, какой они больше всего боялись: завывала пурга, валил снег, суровый северный ветер наносил сугробы вокруг дома, которые росли все выше и выше. Следов Мачека, ушедшего на дежурство полчаса назад, давно уже не было видно.

В воскресенье утром Цыган осмотрел лыжи. Они были в порядке. К нему подошел Манек.

–  Ты что думаешь, мы пойдем на них? В такую сумасшедшую погоду?

Цыган понимал, что Манек прав, но он понимал и другое: Манек весело провел время у Вршковых, даже немного выпил, язык у него слегка заплетался, а на губах застыла улыбка.

Они пошли пешком и скоро скрылись в метели. Снег безжалостно хлестал по лицам, слепил глаза. Они не встретили ни одной живой души. Видимость была метров на десять, не больше, а когда ребята хотели что-то сказать друг другу, им приходилось идти, прижавшись плечом к плечу. Опустив головы, дотащились до лесопилки. Однако там Манек не свернул на дорогу, ведущую к Двуру, а продолжал идти прямо. В том направлении находился ресторанчик.

–  Ты что, мало хватил? - взревел Цыган, стараясь перекричать шальной ветер.

–  У меня кончились сигареты, а стаканчик грога в такую стужу будет в самый раз, - ответил командир патруля. Это было явное нарушение маршрута, но стояла такая отвратительная погода...

В буфете сидело несколько деревенских жителей. Пограничники стряхнули со своих шапок и плеч массу снега, автоматы поставили в угол. Булко, лучший лесовский лесоруб, взглянув в окно, сказал:

–  Черт побери, много в такую погоду не заработаешь!

–  Ничего не поделаешь, - похлопал его по плечу Цыган. Булко был членом деревенского комитета КПЧ. Во время Словацкого национального восстания он сражался в рядах партизан.

Пограничники выпили по два стакана грога, купили сигареты и вновь отправились в путь. Киндл закрыл за ними дверь и вымел снег из коридора. Поднялись на холм, остановились, отдохнули и опять прошли несколько метров. Дул резкий северный ветер, однако ребята все взмокли. Манек сел на снег.

–  Вашек, нам ни за что не взобраться наверх, на Ждар. Хорошо, если доберемся до Двура. В положенное время нам все равно не уложиться.

–  Да, скверно, - кивнул головой Цыган.

–  Ну так пошли!

И опять они тащились по глубокому снегу. В лесу идти было немного легче, ветер здесь не так мешал им, но зато грозно ревел в кронах деревьев. Они бесчисленное количество раз останавливались передохнуть, прежде чем преодолели эти три километра. К тому времени, когда они завернули за первый сарай в деревне, подвыпивший Манек совсем выбился из сил. Они сняли рукавицы и стряхнули ими снег с одежды, а затем уселись у двери старого сарая. В ближайшем домике никто не жил, только ветер стучал открытой оконной рамой. Ребята испытывали такую усталость, что им даже курить не хотелось.

–  Что ты скажешь, если мы зайдем к Радванам? - вдруг спросил Манек, и измотанный Цыган лишь кивнул в ответ на предложение командира патруля. В конце концов Павелка им ничего такого не запрещал, наоборот, он всегда напоминал патрулям, чтобы они в Двуре разговаривали с местными жителями и "собирали сведения".

Лесник Радван жил на краю деревни. К его дому не вели ничьи следы, из трубы валил дым. Значит, хозяева дома одни! Вокруг большого стола, не зажигая света, в полумраке и тепле сидела вся семья Радвана. Марушка предпочла бы видеть Стромека на месте Цыгана и Манека, но тем не менее вскоре она от всей души смеялась и шутила с ними. Жена лесника предложила им пирог. Цыган взял только один кусочек, чтобы не обидеть хозяйку, зато набросился на пол-литровый кувшин чая с ромом. Манек поставил автоматы к печке, чтобы они обсохли, и посмотрел в окно. В этот момент снегопад прекратился, тьма рассеялась и на какой-то миг даже выглянуло солнце. Цыган забеспокоился и отодвинул кувшин.

–  Сдается мне, что Старик пойдет проверять посты и будет нас искать.

–  Ты с ума сошел? Он забился в канцелярию или сидит у Зимы. Так он и отправится на Ждар на лыжах! Ради твоих прекрасных глаз, что ли, олух ты эдакий?

–  Да вы его увидите из окна. Другого пути под сказал Радван.

Однако Цыган не успокоился. Воскресные контрольные "экскурсии" стали для Павелки традицией. Если только прапорщик не ездил к семье, он всегда осуществлял их. "Он, конечно, мог отправиться и на Гуть, проверить другой патруль", - успокаивал себя Яниш, но тем не менее не спускал глаз с опушки заснеженного леса, где проходила единственная дорога из Лесова. Манек разглагольствовал о том, что его одногодки в Германии почти все погибли в годы войны, а Цыган, Марушка и Йозеф стали рассказывать в это время друг другу анекдоты. Яниш знал их массу, память у него на них была отличная. Жена лесника вся тряслась от смеха.