— «Таинственный остров» Жюль Верн написал, — сказал Гоша. — У меня была такая книга.

— Ага, Жюль Верн, — согласилась Оля.

Она теребила на груди кончик косы. Солнечные пятна, пробиваясь сквозь листву, гладили Олину голову и плечи. Где-то в ветвях щебетали птицы. Над малиновым полыханием иван-чая гудели шмели. И то ли от солнечных пятен, то ли от птичьего щебетанья, но Гоше вдруг подумалось, что Оля в сто раз красивее Риты. Даже в тысячу!

— Я этот «Таинственный остров» ещё в третьем классе прочёл, — небрежно проговорил он. — А сейчас я Львом Толстым увлекаюсь.

— Толстым? — спросила она.

— Конечно.

— А ты в какой класс перешёл?

— В седьмой.

— И я в седьмой, — сказала Оля. — Но я у Толстого только «Детство» читала.

Гоша не читал и «Детства».

— Это для маленьких, — махнул он рукой. — Вот «Анна Каренина» — это да. Ты читала «Анну Каренину»?

— Нет.

— Много потеряла. Очень сильная вещь.

Оля слушала Гошу внимательно и строго. У неё даже глаза стали чуточку больше.

А Денис с Петей продолжали своё.

— Соображать нужно, — объяснял Денис. — Феликс Дзержинский каждого человека насквозь видел. Он сразу определял, кто честный, а кто нет. Кто никогда не обманывает, тот других насквозь видит.

— Вот, значит, ты и есть врун, — сделал вывод Петя.

— Почему это? — удивился Денис.

— Потому, что я в тебя чижиком случайно пусканул.

— Нет, нарочно.

— Нет, случайно, — твердил Петя. — Я никогда не обманываю.

— Никогда?

— Никогда.

— А если проверить?

— Как это ты проверишь?

Денис повернулся к Оле:

— Оля, а ты когда-нибудь обманывала?

— Нет, наверное, — покачала головой Оля.

Денис посмотрел на Гошу:

— А ты?

— Я? — сказал Гоша. — Нет.

— Есть идея, — произнёс Денис. — Мы пойдём в самое такое место, где больше всего жуликов, и проверим себя. Мы будем смотреть. Тот из нас, кто честный, тот увидит жулика. А кто нечестный, не увидит.

— Где же это такое место есть? — поинтересовалась Оля.

— В тюрьме, — фыркнул Гоша.

Денис нахмурился.

— Над этим вопросом я ещё подумаю, — пообещал он.

Как всегда, Николай Николаевич Шапранов начинал день с лёгкой разминки. Затем — гантели. И, конечно, двухпудовая гиря. Вдох — выдох, вдох — выдох. Два чугунных пуда легко взлетают над головой, и плечо вздувается шаром величиной почти с саму гирю.

Денис тоже делает зарядку — приседает, выкидывает вперёд и вверх руки. Гиря у отца вверх, Денис тоже вверх. Гиря вниз, Денис тоже вниз. Только тогда можно стать настоящим человеком, когда закалишь тело и волю.

Некоторые думают, что воля — это когда проколешь до крови палец и не ойкнешь. Но не ойкнуть — ерунда. Один раз всякий может стерпеть. Настоящая воля — когда нужно заставлять себя терпеть каждый день. Дал себе слово ежедневно вставать в семь утра, делать зарядку, принимать холодный душ, чистить зубы — и без всякого. Это не то что один раз себя пересилить. Один раз всякий может, особенно, когда на тебя весь класс смотрит. А здесь никто не смотрит. Папа даже подсмеивается:

— И зачем она тебе нужна, эта зарядка?

Вот тут и попробуй каждый день себя пересиливать. А если хоть один раз пропустил, значит, всё — нету у тебя воли.

Вдох — выдох, вдох — выдох. Как здорово у папы летает гиря. Когда Денис вырастет, он тоже станет таким же сильным.

— Пап, — спросил Денис, — мы сегодня на футбол пойдём?

Папа осторожно поставил в угол гирю и сказал:

— Обязательно. Мне сегодня совершенно нечего делать. До обеда я буду спать, после обеда мы поедем на стадион, а вечером я буду бить баклуши и обсуждать с тобой футбольные прогнозы.

— Баклуши, баклуши, — пробурчал Денис, скидывая майку, чтобы идти под душ. — Вечно у тебя что-нибудь.

За завтраком папа подшучивал над мамой и посматривал на часы.

— Разве это квартира? — возмущался он. — Плита без газа. Когда дадут, неизвестно. Может, и вообще на нас не хватит. Ванна с дыркой. И чего тебе здесь нравится?

— Ты не опаздываешь? — спросила мама.

— Что ты, — сказал папа. — Я же начальство. Разве начальство опаздывает? Небольшая задержка: жена слишком долго жарила гренки.