…А тогда, в гостиничном номере, я в телеграфном стиле рассказывал Алексею об Иоанне XXIII и политической обстановке в Италии. Она была весьма сложной, поскольку уже начинала набирать темпы предвыборная кампания. Все без исключения политические партии, а их, как известно, очень много на Апеннинах, принялись обвинять друг друга во всех смертных грехах. Коснулась критика и Папы. В печати в начале марта 1963 года появились сообщения о том, что Анджело Джузеппе Ронкалли, то бишь Иоанну XXIII, будет присуждена престижная премия Э. Больцана «За мир и гуманизм» и что Папа решил с благодарностью принять ее. Папу поносили практически все газеты, кроме коммунистических и социалистических, ибо в поступке Иоанна XXIII усматривалось отступление от наиважнейшего правила всех предыдущих пап — никогда и ни от кого не принимать мирских наград. «Оссерваторе романо» — основная ватиканская газета — и то, в мягкой форме правда, упрекала Владыку в некотором отступлении от вековых традиций. Но Папа не сдавался.

А потом мы с Аджубеем вышли из гостиницы на вечернюю прогулку, чтобы провести секретный разговор. Дело в том, что примерно за неделю до приезда зятя Никиты Хрущева совпосольство и римская резидентура КГБ получили указания выяснить вопрос о возможности аудиенции Аджубея у Папы Римского. Резидент поручил мне заняться этим делом. Я, в свою очередь, задействовал двух своих агентов. Один — видный итальянский политический деятель — был тесно связан с ватиканскими кругами, другой — активно сотрудничал с газетой «Оссерваторе романо». Оба они уже передали очень важную информацию. Алексей Иванович начал разговор сразу же, как только мы вышли из отеля.

— Леня, тебе говорю это первому в Риме. Поручение, которое мне дал Никита, гораздо сложнее, чем вам сообщили. Мне необходимо выяснить не только возможность визита нашего генсека в Италию и его встречи с Папой, но и договориться о заключении межгосударственного соглашения с Ватиканом и взаимном открытии посольств в Москве и Риме. Позиции Хрущева в Политбюро ухудшаются, ему нужно сотворить что-то из ряда вон выходящее. Понимаешь?

— Понимаю. По-моему, это очень сложно. Пока мои агенты выяснили только то, что Иоанн согласен тебя принять. Но разговор будет сложным. Папа намеревается просить Никиту о прекращении преследования униатской церкви на Украине и вообще о смягчении всего режима отношений между нашим государством и Православной Церковью.

— Так… Тоже сюрприз. А как будем договариваться об аудиенции?

— Один из вариантов разработали. Сначала ты встретишься с личным представителем Папы Виллибрандтом. Он голландец и служит во внешнеполитическом ведомстве Ватикана. Вполне приличный, как мне сказали агенты, человек, один из самых близких к Иоанну людей. По нашим данным, ни на какую разведку не работает.

— На нашу тоже? — Аджубей, конечно, шутил.

— Пока нет… — Я тоже пошутил. — Но с ним можно будет договориться о всех деталях предстоящей аудиенции. Во всяком случае, как ее представляет сам Папа.

— Место встречи?

— Мой корпункт. Он находится неподалеку от нашего посольства на Виа Лаго ди Лезина. Его только что проверяли наши технари на предмет обнаружения подслушивающих устройств.

— Что-нибудь нашли?

— Нет.

— Странно.

— Просто не успели поставить. Ведь итальянские контрразведчики, впрочем как и все итальянцы, довольно легкомысленные люди. Мы предпринимаем кое-какие меры защиты. Ребята дали мне обстоятельный инструктаж.

— Дай-то Бог… Когда встреча?

— Послезавтра в два часа дня. Если ты согласен, я передам подтверждение Виллибрандту.

— Хорошо. Только ты должен находиться безотлучно при мне. Встречаться будем втроем. Пусть твоя жена приготовит обед в русском варианте: водка, черная икра, селедочка с луком и так далее, включая гречневую кашу.

— Слушаюсь, товарищ главный. Только вот резидент приказал мне ежедневно находиться при нем.

— Пошли ты его куда подальше. В мягкой форме, естественно. Кстати, какое у тебя звание?

— Старший лейтенант…

— Как?! Собственный корреспондент «Известий» в чине районного участкового милиционера? Ну ладно, мы это дело поправим, Леня.

Забегая вперед, скажу, что буквально дней через десять после отъезда Аджубея из Италии в резидентуру пришла короткая шифровка из Центра, в которой сообщалось о присвоении товарищу Лескову — таков был мой псевдоним — внеочередного воинского звания капитан. Впрочем, поработал я тогда, честно говоря, неплохо, да и вообще трудился на совесть, потому что это событие было не последним, когда мне присваивалось внеочередное воинское звание.

Я привез Алексея Ивановича в свой корпункт примерно за час до встречи на новой «Джульетте» — быстроходной автомашине знаменитой компании «Альфа-Ромео». Закуплена она была тоже благодаря доброму отношению ко мне главного редактора «Известий». Моя жена уже все приготовила. На столе, накрытом на троих, красовались истинно русские блюда, как названные Аджубеем, так и изобретенные фантазией моей супруги, включая студень, клубнику со сливками и клюквенный кисель из настоящей клюквы, привезенной из отпуска и хранившейся в морозильной камере на случай экзотического приема. Помимо того, в меню имелись щи из квашеной капусты и баранья нога с гречневой кашей. Алексей Иванович все это очень одобрил.