Глупая гусыня!

Оделась с горем пополам и спустилась вниз, а потом целенаправленно двинула к холодильнику, с намерением найти в его недрах ледяную минералку. И преуспела. Но налив ее в стакан и сделав глоток, я так и замерла со стаканом в руках, услышав из тамбура разговор каких-то ребят, которые, по всей видимости, возвращались с улицы.

– А Соболь, что не прикатил?

– Да, наверное, как обычно.

– Как обычно?

– Бабу шпилит, ну или только окучивает к этому делу.

– А-а, ну тогда понятно. А то я подумал, что это странно. На трене вчера вечером был, а здесь не появился.

И после этих слов в помещение вошли два парня, которые совершенно не замечая меня, уселись перед телевизором и продолжили играть в приставку. Даже не подозревая, что пробили дыру в моей голове.

И не только…

Я как сомнамбула поставила стакан на стол и заствиала себя снова подняться наверх, а там лечь на кровать и закрыть глаз. А потом бесконечно долго приказывала себе успокоиться.

Вот только без толку все!

Стискивала зубы. Сжимала в кулачках покрывало. Жмурилась все сильнее.

Но предательская слезинка все-таки вновь скатилась из глаз.

А потом еще и еще, пока все это безобразие не трансформировалось в беззвучный плачь.

Бабу шпилит…

Но…ведь это значит, что он с другой девушкой? Так? Смотрит на нее, улыбается ей этой своей фирменной, чуть кривоватой ухмылкой. Глядит исподлобья, пока по телу не пробегут толпы мурашек. И…

О, нет, нет, нет!

Но мысль уже постучалась в дверь моего разума и от нее было, увы, никуда не скрыться.

И…сегодня утром они проснутся в одной постели. В той самой, где когда-то спали мы. Вот только в этот раз Никита Соболевский встанет и прошлепает босыми ногами на кухню, где сварит кофе и приготовит горячие бутерброды не для меня.

А для себя. И для нее.

И от этого всего мне стало так гадко! Так нестерпимо плохо, что я не выдержала и схватила телефон, а потом набрала номер Лидки. Плевать, что она еще спит. Мне нужно домой, мне необходимо куда-то ехать. Забить свои поплывшие мозги хоть чем-то, потому что я не в силах больше думать обо всем этом дерьме!

И о Соболевском, в частности.

Невыносимо!

– Алло? – сонно ответила подруга, когда я уже потеряла надежду, что она вообще мне ответит.

– Мне нужно домой, – выдохнула я и зло вытерла слезы с горящих щек.

– Лёль, ты там с кровати шандарахнулась что ли? Ты время видела вообще? Какой домой?

– Мне надо, Лид! – почти проскулила я.

– Ну, а мне надо поспать, Княжина. Я не способна сейчас сесть за руль! И Кир тоже не способен…

И бросила трубку. Бросила! Предательница!

А я от этого эпического провала в панике заметалась по комнате, не зная за что схватиться, куда бежать и что делать. Но уже через минуту спустилась вниз, оделась, обулась и вышла на крыльцо, полными легкими вдыхая морозный воздух.

Жадно хапала, но не могла надышаться.

Бабу шпилит…

А-а-а!!!

Оглянулась по сторонам затравленно, а дальше принялась катать шары из снега. Один, два, три, пять, десять. Через два часа на поляне перед нашим большим домом красовались семь огромных снеговиков и одна снежная баба.

– Как название сего творения, красавица? – подошел ко мне с вопросом какой-то изрядно похмелившийся с утра парень.

– Белоснежка и семь гномов, – не задумываясь, выдала я и устало опустила руки.

– Герыч, ты там что застрял? – крикнул какой-то парень с крыльца и мой собеседник тут же заорал ему в ответ.

– Белоснежку склеить пытаюсь!

– И семь гномов до кучи тоже, – добавила я и грустно хмыкнула.

– Капец, Герыч, ты дебил, – заключил его друг и тут же послышался дикий ржач оравы парней, что следили за нами из большой беседки.

– Сам дебил! Изыди! – огрызнулся парень и громко икнул.

– Гномы-то тебе нахрена?

– Вот и я тоже думаю, нахрена мне гномы? – флегматично потянул тот самый Герыч, почесал затылок, еще раз икнул и самоустранился на мое счастье.

А уже буквально минут через пять на улице появился Решетов и Нечаева, которые усиленно мне махали в сторону парковки. Мол, домой надо.

Вот только ожидаемого облегчения дорога мне не принесла. Ведь влюбленные Кирилл и Лидка все время ворковали и миловались. А я на их месте зачем-то представляла себе Соболевского и ту самую бабу, которую он…