Шрифт:
Курочкина.
Вот те раз! Сидит, рыдает, по щекам расползлись уродливые потеки туши, а губы почти до крови искусаны.
– Алла?
– сделала я шаг ближе, и девчонка тут же вскинула на меня покрасневшие, опухшие от слез глаза, - Случилось что? Я могу тебе помочь?
И замерла в ожидании ее ответа. Все обиды на эту самодовольную, наглую и заносчивую девчонку в моей голове померкли. Она плакала, а значит ее кто-то обидел. А если так, то нужно человеку помочь.
Только вот зря к ней со своими утешениями сунулась.
– Да, Доска, можешь. А ну пошла отсюда. Пошла!
И я тут же развернулась, уходя прочь и получая в спину жестокие выкрики.
– Гребаная дура! Помочь она решила. Себе помоги, убогая!
Дальше слушать я не стала, зажала уши ладонями и понеслась в библиотеку. А после точно так же неслась на первый урок, почти заплетаясь в собственных худеньких ножках.
А в классе уже творилось невообразимое. Все перешептывались и почему-то смотрели на меня.
Боже, да что опять-то?
Пришлось напрягаться и подслушивать, о чем толковали за моей спиной две самые завзятые сплетницы класса – Рита Буева и Марина Головченко.
– Он же с ней даже не встретился, прикинь!
– Да ты что? Нифига!
– Ага, просто смс-ку написал, мол, все, прошла любовь, завял помидор, - и девочка прыснула сама же от своей шутки.
– Капец, кинул саму Курочкину! Как думаешь, из-за чего?
– Да вот кто его знает. Но кто-то говорит, что это из-за вчерашнего видео, что Алка слила в чат. Но пока информация не проверенная. Курочка молчит, а от Соболя никогда ничего не узнаешь.
– Это да, проще утопленника разговорить. Но насчет видоса я сомневаюсь. Реально смешно получилось.
– Тише ты, вдруг уши греет, - шикнула Рита.
– Да куда ей что понять. Убогая Килька.
– Эх, жаль…А такая сильная любовь была…
– Ага…
– Зато можно занять освободившееся место!
– Встань в очередь!
Вот это новости с полей. Соболевский бросил Курочкину!
Только вот почему – непонятно…
Глава 6 - Надя умирает последней
POV Алёна
Знаете, это, конечно, глупо, но после того инцидента с тряпкой, меня не трогали в классе почти неделю, и я думала, что это навсегда. И да, то были лучшие дни в моей школьной жизни, если не сказать больше. А все потому, что двадцать три подростка обсуждали фееричное расставание Соболевского и Курочкиной.
Всем элементарно было не до меня.
Первые два дня краса класса лила крокодиловые слезы и дула губы за несправедливость судьбы, а потом вышла на охоту. Ибо ушлые одноклассницы уже вовсю строили освободившемуся холостяку глазки, пытаясь отхватить себе вожделенный приз. И это в тринадцать-то лет?
Дуры!
Но кино было знатное, ребята!
Аллочка, с боевым раскрасом и укороченной до нельзя форменной юбкой, начала операцию по возвращению в свои сети Соболевского. Сначала решила вызвать ревность. Виляла хвостом перед Кириллом Решетовым, который был лучшим другом ее бывшего. Потом обжималась с красавчиком Сашкой Павловым с параллели. А потом до нее дошло, что Соболевскому фиолетово на ее постановочные выступления.
И Курочкина пошла дальше.
Словно банный лист, она намертво прилепилась к парню, заглядывая в его глаза жалобно и просительною. Заламывала руки, пыталась вывести на разговор, но получала только неизменное:
– Алла, все. Мы с тобой закончили. Не позорься, - и говоря это, Соболевский на нее даже не смотрел, а вот на меня почему-то да.
И глаза его горели, казалось бы, тихим бешенством. Вот только непонятно кому оно было адресовано. Мне, что посмела совать нос в его личную жизнь или Курочкиной, что планомерно выела ему мозг за прошедшую неделю…Ай, а не плевать ли мне? Плевать!
И зачем я вообще повернулась в его сторону? Сидела бы себе спокойно за партой и сидела, вот и книга передо мной такая интересная лежит, а я отвлекаюсь по пустякам. Любопытная Варвара!
Но, несмотря на все, апогей отношений между королем и королевой класса я все же зацепила. То была суббота. Паутина летала в воздухе и обманчиво пахло летом. Я вышла на школьное крыльцо, затем прошла школьный парк и спортивную площадку, и тут услышала голос Курочкиной, что почти на ультразвуке ввинтился мне в сознание.
– Перестань пороть чушь, Ник! Подулся и хватит!
– Алла, ты меня утомила, - устало выдохнул Соболевский, вальяжно рассевшись на лавке.
– Я не понимаю, что такого я сделала! – разъяренной фурией вышагивала она туда-сюда перед ним.
Молчание было ей ответом.
– Мы просто веселились. Ясно? Поржали и проехали. И я соскучилась вообще-то! Поцелуй меня!
И снова ничего.
– Ник, я без тебя не могу! – она присела перед ним на корточки, а я завернула за угол школы, чтобы меня не засекли, и затаила дыхание.