Шрифт:
И он не заставил себя долго ждать, вышел спустя всего несколько минут за мной и двинул в сторону выхода. Я за ним. Оглянулся, на лице мелькнула еле заметная ухмылочка.
Скотина! Улыбаться он мне тут удумал.
Свернул в сторону библиотеки. Прошел к самому дальнему стеллажу и замер, делая вид, что ищет что-то определённое на полке. Позер хренов!
Пошла мимо и уселась на подоконник, закидывая ногу на ногу и складывая руки на груди. Оглядела его с ног до головы, фыркнула пренебрежительно и выдала:
– Ну что, Никита, почувствовал себя наконец-то мужиком?
Дернулся и мои губы расцвели от улыбки. Повернул голову в мою сторону, прикусил губу, вскинул брови и…шагнул ближе.
А потом еще и еще.
Пока я вся не натянулась как струна, а его руки не уперлись в подоконник по обе стороны от меня.
– А ты хочешь почувствовать мужика, Алёнка?
Черт! Так близко…
Передергиваю плечами и закатываю глаза, давая ему ясно понять, что я думаю на этот счет.
– Это ты про себя что ли, Соболевский? – поигрываю бровями и он начинает словно кобра двигать головой, все ближе и ближе приближаясь к моему лицу.
– А ты видишь здесь кого-то другого? – нарочито оглядывается по сторонам.
– Да брось. Даже если бы ты был последней мужской особью на земле, то и тогда я бы на тебя посмотрела с отвращением, – а он, вопреки всему, еще больше подается на меня, пока я окончательно не приваливаюсь затылком к окну позади себя.
А потом…Боже!
Я вижу, как его рука медленно тянется ко мне, а затем так же не торопясь расстегивает пуговицу на моей блузке.
Что?
Даю по рукам, но он только хохочет. Хохочет! А потом снова тянет свои грабарки ко мне.
– Алёнка…
Снова даю по рукам, но он все же успевает расстегнуть еще одну пуговицу.
– Надо же, как быстро у тебя пропал дар речи.
Сердце уже грохочет где-то в горле, и я больше не ощущаю себя смелой воительницей, способной дать ему отпор. Пытаюсь отпихнуть его, но он только непринужденно отводит мои руки от себя, а потом…берет их в жесткий захват и заводит их мне за спину, приближаясь ко мне почти вплотную. Я не способна ничего ему противостоять. Он силнее меня – это факт.
– Ну, что ты там говорила про мужика, Алёнка? Я весь во внимании.
– Меня сейчас стошнит, – выдаю я, хотя, признаться, полностью парализована его запахом и мятным дыханием, что почти оседает на моих губах.
– Дальше…
Молчу. Упорно задирая нос выше, пытаясь не выдать свою панику и страх.
– Давай, Алён, добивай. Ты же за этим шла за мной.
Не выдерживаю его взгляда. Сдаюсь. Поворачиваю голову вправо, чувствуя, к своему стыду, как он ведет носом по моей щеке. Издевается, сволочь!
– От чего тебя тошнит? От страха? – чувствую я его дыхание на своей шее. Чудовище!
– От омерзения, – сглатывая, выталкиваю я из себя.
– У-у-у, – опять смеется, но руки мои отпускает, делая от меня шаг назад – такие сильные чувства и все из-за каких-то шашлыков, Княжина? Еще немного и я подумаю страшные вещи. Не провоцируй.
Спрыгиваю с подоконника, брезгливо отряхиваюсь и отираю щеку там, где он прикасался ко мне, а потом пожимаю плечами.
– Знаешь, Соболевский, наши отношения вышли на новый уровень.
– Да неужели? – снова смеется он и складывает руки на груди.
– Да. Ненависти больше не будет, Никита. Будет одно большое и необъятное ничто. Ты для меня ничто…
И я вышла из библиотеки с гордо поднятой головой. А потому уехала к бабушке в деревню, уговаривая себя забыть о проклятом Тараканище. И, знаете, у меня получилось.
Целое лето я купалась на речке, загорала, помогала бабуле в саду и ходила по грибы, ягоды. А потом, уже в конце августа, разменяв свои девятнадцать лет, я решила, что с меня хватит потрясений. Обмозговала все свои дела и поняла, что переведусь. Приеду в Москву и сразу же займусь этим делом.
Ибо невыносимо!!!
Но…как же я была наивна и глупа…
Глава 21 – Поворот не туда
POV Алёна
Первое сентября второго курса началось с непростого разговора с подругой. Но с чего-то же нужно было начинать. В деканат я сегодня уже сходила, порядок действий для перевода узнала, осталось только начать и кончить, а потом выдохнуть и возрадоваться новой, прекрасной жизни, в которой нет места Никите Соболевскому.
– Я буду переводиться, Лид, – села я на свою кровать и оглядела, так полюбившуюся мне, комнату.