Все четверо — двое живых и два призрака — переглянулись и синхронно кивнули.

ГЛАВА 8

Огюст

Выйдя вместе с Кайлом за чахлые деревца, ограждающие полянку, Огюст переглянулся с напарником и они, молча кивнув друг другу, разошлись в разные стороны. Раз Харви сказал, что привязку лучше осуществлять без свидетелей, значит, так тому и быть, ему наверняка лучше знать.

Огюст достаточно скоро нашёл подходящую, как ему показалось, полянку: совсем крошечную, образованную несколькими высокими старыми памятниками, настолько древними, что надписи на них рассмотреть не представлялось возможным. Оглядевшись, он достал из кармана камешек и листок с заговором, внимательно прочитал текст и негромко позвал:

– Эй, Воробей, ты тут?

– Ну ясен пень, тут, где ещё-то? – мгновенно отозвался мальчишка-призрак, проявившись в паре шагов от Огюста. – Слушай, а ты знаешь, как правильно делать, а то чего-то сомневаюсь я.

– А ты раньше никогда такого не делал? – зачем-то спросил Стендридж, всё ещё с опаской посматривая на призрака. – Я имею в виду, что у тебя нет опыта привязки?

– Если бы был, я бы с тобой тут разговоры не разговаривал, – огрызнулся парнишка, и Огюст внезапно понял, что он тоже боится, даже гораздо больше. Оно и понятно: если он, Огюст, что-то сделает не так, то призраку наверняка придётся несладко.

– А почему?

– Да потому что привязка делается раз и навсегда, бестолочь, – явно подражая кому-то, проворчал Воробей, – отпустить меня, если что, ты сможешь, только второй привязки у меня уже не будет. Это какие-то там магические заморочки, я не вникал.

– Я не хочу как-нибудь тебе навредить, – честно сказал Огюст, а мальчишка вдруг хихикнул.

– Ты думаешь, мне можно навредить больше, чем есть? Я вообще-то мёртвый уже, так что давай, шпион, действуй.

Огюст вздохнул, постарался расслабиться и медленно, чётко проговаривая слова, прочитал недлинный заговор, сжимая в кулаке камешек.Как только юноша произнёс последнее слово, призрачная фигурка Воробья словно окуталась туманом, который потом впитался в камешек.

– И чего? – шмыгнув носом, поинтересовался мальчишка. – Всё что ли? Типа ты теперь со мной связан? А как понять?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Огюст и невольно поморщился от боли в натруженных мышцах. – Давай проверим как-нибудь?

– Давай! – с энтузиазмом отозвался Воробей. – А как?

– Ты отлети подальше куда-нибудь, – Огюсту тоже очень хотелось проверить, как работает амулет призыва: он о них слышал крем уха, но никогда не сталкивался. Не тем он раньше интересовался, ох, не тем! – А я попробую тебя призвать.

– Ага! – охотно согласился Воробей и отлетел куда-то за дерево. – А как ты меня звать будешь?

– Не знаю, сейчас посмотрим, – пожал плечами Огюст и, дождавшись, пока парнишка отлетит подальше, сжал в ладони показавшийся тёплым камешек.

Тут же рядом возник слегка ошарашенный Воробей и с удивлением уставился на Стендриджа.

– И чего? – спросил призрак. – Как ты меня звал?

– Никак, – честно ответил Огюст, с некоторым недоумением рассматривая камешек, – я просто подумал, что хочу, чтобы ты появился. Ну… ты и появился. Как-то так.

– Здорово, – парнишка с уважением покосился на скромный камешек, – а я даже не понял ничего: раз — и я тут. А далеко он действует?

– Слушай, мне надо на тренировку идти, – смущенно ответил Огюст, которому тоже очень хотелось продолжить эксперименты с камешком, но он помнил, что его ждёт капитан и пока незнакомый учитель по «неправильной борьбе». – Давай потом продолжим, если у меня, конечно, силы останутся.

– Давай, – легко согласился Воробей, – я тогда пока просто посмотрю, как ты заниматься будешь, а потом ты меня позовёшь. Из своей комнаты, к примеру. Ты ведь один живёшь?

– Договорились, – и Огюст, повинуясь какому-то наитию, протянул мальчишке руку, – тогда до связи…

Призрак молча посмотрел на протянутую ладонь и осторожно пожал руку Огюста. Нет, не вспыхнули искры, не сверкнула молния и не грянул гром, но и молодой человек, и призрак вздрогнули и неверяще посмотрели друг на друга. Откуда-то извне пришло понимание того, что с этого мгновения они связаны навечно, до окончательного конца жизни и посмертия. И от этого понимания сладко и грустно заныло сердце.

– О как… – задумчиво и как-то очень по-взрослому проговорил Воробей, – ну, значится, так тому и быть…

– Невероятно, – прошептал потрясённый Огюст, чувствуя, что часть его души теперь навсегда отдана. Но это совершенно не беспокоило, а наоборот — это было настолько правильно, что просто не было слов!

Очнувшись, он помотал головой и решительно направился обратно на поляну, с которой ушёл совсем недавно. И чувствовал, что стал немножко другим, словно внутри у него поселился кто-то более живой, чем он сам, и этот кто-то страстно, невероятно счастлив, что всё сложилось именно так. И Огюст словно черпал в его радости новые силы.