Я, кстати, первый раз с момента знакомства вижу ее улыбку. Она меняет эту девочку. Превращает ее из насупленного, напряженного ежа в солнышко. Теплое такое, в нем купаться хочется, и скажется, снег вокруг начинает таять.

Еще хочу эту улыбку. Только теперь для себя.

— Ян, — представляюсь в ответ и жму ладонь Платона. — Помешал?

— Нет, мы как раз закончили. Ты это, — кивает на карман рубашки, из которого торчит пачка, — аккуратнее. У нас за сигареты на территории наказывают. Парни с охраной договариваются и уходят за флигель. Там не видно, а здесь практически каждый угол просматривается. Да и Авдеева сейчас злая, лучше не нарываться.

— Не куришь?

Он только рукой неопределенно машет. Ну понятно. Слышал, вроде спортсмен бывший или даже настоящий. Я не разобрался еще.

А я начал, чтобы глушить безысходность, когда было совсем погано. И надо бы бросать, потому что это сажает мой организм и дыхалка сбивается там, где пару лет назад я нагрузки бы даже не заметил.

Приняв предостережение от Платона, убираю пачку из рубашки в карман брюк, там не видно. И раз они закончили, обращаюсь к ней, пока не сбежала:

— Вась, ты мне так и не ответила. Пойдешь?

— Ладно, я вас оставлю. — понимающе улыбается Платон. — Вечером наберу, — сообщает Амелиной и сваливает.

А у меня ее номера телефона нет. Я тоже хочу. Надо достать, Вася сама даст вряд ли. Она на нас с Ником после бассейна волком смотрит и обходит по дуге.

— Ян, — вздыхает.

Больше не улыбается. Опять взгляд загруженный, глаза красные, и до меня доходит…

— Плакала?

— Нет. Да и какое тебе дело вообще?! — выпускает колючки. — Не пойду я с тобой никуда. И с Никитой не пойду. Пожалуйста, не надо ко мне подкатывать!

— Я сейчас ничего не слышал, кроме «нет». Ответ неправильный, Амелина, — во мне включается хищник, которому отказали, а он уже настроился. — Я хочу твое «да».

— Пф! — челку сдувает.

Хищник во мне снова дергается вперед и тут же тихо скулит, потому что ему больно и зло. Она пошла, а я встать попытался, чтобы догнать. Рефлекс. Спину прострелило так, что дыхание перехватило на мгновение и в глазах потемнело.

Твою же!..

Хорошо, что она не оглянулась и не увидела мое перекошенное лицо. Мне еще жалости не хватало. Я за ее проявление в свой адрес уже готов убивать!

Ни хрена так не пойдет, Амелина! У меня будет твое «да»!

— Ты здесь, — на крыльце появляется Ник. — Холодно же, — передергивает плечами. — Чего случилось? Бледный.

— Да так, — отмахиваюсь.

— Брат, случилось чего?! — повторяет свой вопрос. Переживает. — Может в больничку? Спина?

Спина… она ноет. Почему? Обычно не так. Просто стреляет и отпускает. Это нормально. А сейчас ненормально. Закрываю глаза, выдыхаю. По коже мурашки бегут. Замерз. На улице легкий минус, а я в одной рубашке.

— Деду позвоню, пусть забирает тебя, — заявляет Никита.

— Только попробуй! — рявкаю на него.

— Ты дурак?

— Возможно, — уезжаю ко входу.

Брат догоняет, открывает мне дверь. Киваю ему.

Воздух с тепловой завесы приятно обдувает. Прокатываюсь дальше, меня опять пробирает ознобом от контраста температур. Ник обеспокоенно смотрит мне в глаза.

— Может хоть за таблеткой какой сходить? — предлагает он.

— Само пройдет. Дернулся резко. Случайно.

— Держи, — протягивает мне блестящее зеленое яблоко, — апельсинов не было сегодня.

— Спасибо, — вгрызаюсь зубами в сочный, кисло-сладкий фрукт.

Въехав в класс, ложусь лбом на парту. Чьи-то пальцы забираются мне в волосы, явно женские, с ноготками. Перебирают их, массируют голову, случайно царапая. Это не Василина, но я не отталкиваю. Даже не смотрю, кого принесло по мою душу. Хочется ответной ревности от Амелиной. Чтобы вскипело у нее все внутри. Ей пойдет.

— Хороший такой, — узнаю по голосу подружку Соболевой. Не знаю, как зовут. Неинтересно было.

Чего ей от меня надо? Братишка отшил, решила переключиться на бракованную копию?

Чё я злой-то такой сегодня?!

Поднимаю голову. Она вздрагивает, замирает. Стреляю взглядом в сторону. Закусываю губу, чтобы не улыбаться. Амелина, закатив глаза к потолку, отворачивается. Я прямо читаю в ее глазах: «Я так и знала!». Только ни черта она пока обо мне не знает. Это надо исправлять.

— Как зовут? — спрашиваю у подружки местной стервы.

Соболеву там Ник окучивает. Мне отсюда видно, как его наглые руки гладят ее коленку, подбираясь к краю форменной юбки. Брат получает по пальцам. Ржет. Играется он, девочка просто не понимает, уверенная о своей исключительности.