Теперь обратимся к программе, которую предлагает индивидуальная психология, чтобы воспитать и обучать невротиков: детей с расстройствами нервной системы, преступников и алкоголиков, которые таким способом хотят сбежать от полезной жизни.

Чтобы легко и быстро понять, что не так, для начала мы интересуемся, когда возникла проблема. Обычно винят какую-то новую ситуацию. Но в этом и заключается ошибка, поскольку еще до этого непосредственного события наш пациент – как мы увидим далее – не был к нему подготовлен. В благоприятных условиях ошибки его прототипа не проявлялись, зато каждая новая ситуация является своего рода экспериментом, на который человек реагирует согласно схеме апперцепции, созданной его прототипом. Его ответы – не простые реакции, это проявление творчества согласно конкретной цели, главной цели на протяжении всей его жизни. Еще в самом начале исследований в рамках индивидуальной психологии мы опытным путем поняли, что можно не принимать во внимание фактор наследственности, как и фактор одиночества. Мы видим, что прототип отвечает на происходящее в соответствии со своей собственной схемой апперцепции. И именно над этой схемой апперцепции следует работать, чтобы получить какие-либо результаты.

Все это вкратце описывает подход индивидуальной психологии, который разрабатывался последние двадцать пять лет. Как видно, эта наука прошла долгий путь в новом направлении. В психологии и психиатрии существует множество дорог. Один психолог идет в одном направлении, другой – в другом, и каждый считает, что все остальные ошибаются. Читателю, вероятно, тоже не стоит полагаться на догмы и убеждения. Пусть сравнивает. Он поймет, что мы не можем согласиться с так называемой психологией «инстинктов» (в Америке это течение лучше всего представляет Мак-Дугалл), потому что в этих «инстинктах» слишком много места отводится унаследованным склонностям. Аналогичным образом мы не можем согласиться с «обусловливанием» и «реакциями» бихевиоризма. Бесполезно конструировать судьбу и характер индивидуума из «инстинктов» и «реакций», если мы не понимаем цели, на которую все это направлено. А категорией «личные цели» не оперирует ни одна из этих школ психологии.

При упоминании слова «цель» впечатление у читателя, скорее всего, формируется весьма туманное, и это правда. Здесь следует уточнить саму идею. В наши дни иметь цель – значит стремиться уподобиться Богу. Но уподобиться Богу – это, конечно, высшая цель – самая главная цель из всех целей, если можно так выразиться. Педагогам следует проявлять благоразумие, пытаясь воспитать себя и своих детей так, чтобы уподобляться Богу. На деле оказывается, что ребенок, развиваясь, сменяет эту высшую цель более практической и актуальной. Дети ищут в своем окружении самую сильную личность и превращают ее в свою модель, выбирают в качестве своей цели. Это может быть отец, вполне возможно, что и мать, поскольку мы видим, что мальчик может подражать и матери, если она кажется самой сильной. А чуть позже они хотят стать кучерами, потому что считают самым сильным кучера.

Когда ребенок впервые ставит перед собой такую цель, он ведет себя как кучер, ощущает себя как кучер и одевается как кучер и приобретает все характерные особенности в соответствии со своей целью. Но стоит шевельнуть пальцем полицейскому, и кучер превращается в ничто… Позже в идеал может превратиться врач или учитель. Ведь учитель может наказать ребенка, тем самым он вызывает уважение, он – сильный.

При выборе цели у ребенка есть выбор конкретных символов, и оказывается, что выбранная им цель на самом деле является показателем его социальных интересов. Один мальчик, когда его спросили, кем он хочет стать, ответил: «Я хочу быть палачом». Такой ответ свидетельствует об отсутствии социального интереса. Мальчик захотел быть властителем жизни и смерти, а эта роль принадлежит Богу. Он захотел обладать большей властью, чем общество, и поэтому устремился к жизни бесполезной. Цель стать врачом также формируется через желание уподобиться Богу и быть властителем жизни и смерти, но в этом случае она реализуется через служение обществу.

В практике индивидуальной психологии неверно использовать термины «сознательное» и «бессознательное» для обозначения отличительных факторов. Сознательное и бессознательное движутся вместе в одном направлении и не вступают – как часто считается – в противоречие. Более того, между ними нет четко выраженной границы.

Вопрос лишь в том, как обнаружить цель их совместного движения. Невозможно определить, что является сознательным, а что нет, пока не раскрыты все связи. Эта связь проявляется в прототипе, той жизненной модели, которую мы разбирали в предыдущей главе.

Иллюстрацией тесной связи между сознательной и бессознательной жизнью может послужить такая история болезни. Один женатый мужчина сорока лет страдал тревожным расстройством: хотел выпрыгнуть из окна. Он беспрестанно боролся с этим желанием, но в остальном чувствовал себя вполне недурно. У него были друзья, хорошая работа и счастливая семейная жизнь. Необъяснимый случай, если только не посмотреть на него с точки зрения взаимодействия сознательного и бессознательного. Сознательно он чувствовал, что должен выпрыгнуть из окна. Тем не менее он продолжал жить, а прыгать даже не пытался. Причина в том, что была и другая сторона его жизни, в которой борьба с желанием покончить с собой играла важную роль. В результате взаимодействия этой его бессознательной сущности с сознанием мужчина вышел победителем. По своему «стилю жизни» – если использовать термин, о котором мы в дальнейшем еще поговорим – он был победителем, который достиг своей цели и ощущал превосходство. Читатель может задать вопрос: как мог человек чувствовать превосходство, если он был сознательно склонен к самоубийству? Ответ заключается в следующем: что-то в его сущности боролось со склонностью к самоубийству. И именно успех в этом сражении сделал из этого человека победителя и сильную личность. Борьба за превосходство была объективно обусловлена его собственной слабостью, как очень часто бывает с людьми, так или иначе ощущающими свою неполноценность. Но важно то, что в его личной битве стремление к превосходству, стремление жить и побеждать пересилило чувство неполноценности и желание умереть… несмотря на то, что последнее выражалось в сознательной жизни, а первое – в бессознательной.

Давайте посмотрим, соответствует ли развитие прототипа этого мужчины нашей теории. Проанализируем его детские воспоминания. Как мы узнаем, в раннем возрасте у него были проблемы в школе. Он не любил других мальчишек и хотел от них сбежать. Однако он собрался с силами, остался и встретился с ними лицом к лицу. Иными словами, уже заметна попытка преодолеть свою слабость. Столкнувшись с проблемой, он победил.

Анализируя характер нашего пациента, мы увидим, что единственной целью в жизни было преодоление страха и тревоги. Для этого его сознательные мысли взаимодействовали с бессознательными, сливаясь в одно целое. Тот, кто не рассматривает человеческое существо как одно целое, может подумать, что этот пациент ни в чем не победил и успеха не добился. Он может посчитать нашего пациента всего лишь амбициозной личностью, который хотел сражаться и бороться, но по сути своей оставался трусом. Однако такая точка зрения была бы ошибочна, поскольку не учитывала бы всех фактов в истории болезни и не истолковывала бы их с учетом целостности человеческой жизни. Вся наша психология, все наше понимание или даже стремление понять индивидов были бы тщетными и бесполезными, если бы мы не могли быть уверены, что человеческое существо – одно целое. Допустив существование двух не связанных друг с другом сторон, было бы невозможно рассматривать жизнь как целостную единицу.

Помимо того, что мы анализируем жизнь человека как одно целое, мы должны также рассматривать ее в контексте социальных отношений. Когда ребенок только рождается, он еще слаб, и эта слабость вынуждает других людей о нем заботиться. Поэтому стиль жизни или жизненную модель ребенка нельзя понять без оглядки на людей, которые о нем заботятся и заглаживают эту его неполноценность. Переплетающиеся отношения ребенка с матерью и семьей невозможно понять, сведя анализ к его физическому существованию в пространстве. Личность ребенка распространяется на его физическую индивидуальность, она охватывает весь контекст социальных отношений.