Главный вход распахнулся.

И из него повалили бойцы в так сказать праотеческой броне. Сам Петр Аврамович красовался в полном зерцальном доспехе. У еще парочки тоже имелась подобная. Остальные довольствовали добрыми бахтерцами. У каждого при этом имелись и сабли, и клевцы, и пистолеты, и прочее. Вооружены они были буквально «до зубов».

Высыпали на крыльцо.

И сходу, не вступая в переговоры, открыли огонь по блокирующему их дом отряду. Почти что в упор.

Так что отряд заговорщиков секунд за двадцать потерял около сорока бойцов ранеными и убитыми. Шокирующий урон, особенно учитывая, что их было около сотни.

А дальше Лопухины выхватив белое оружие атаковали.

Короткий, но жесткий натиск.

И завертелось.

У тряпичных воинов перспективы были небольшие в такой свалке на относительно небольшом пятачке. Оттого они дали деру и минуты не устояв. Тем более что перед тем их сильно деморализовал пистолетный огонь.

Все-таки Лопухины хоть и не отличались особым интеллектом в политике, но относились к старинной военной аристократии. Ключевое слово — военной. И в XVII веке они еще не успели выродится. Так что со смелостью перед лицом врага у них был полный порядок. Тем более, что их попытался блокировать не полк стрелецкий или даже два, а какая-то жалкая сотня непонятных оборванцев.

Удар.

Жесткий.

Разогнавший эту шантрапу.

И уже минут через десять они выехали с подворья увозя с собой царицу в небольшой легкой двуколке. Верховой езде она не была обучена. Зато остальные красовались на вполне достойных конях.

Здесь, правда, были не только сами Лопухины, но и наиболее им доверенные люди. А там — за городом, по их приказу, на точке рандеву, собирались лично обязанные помещики и прочий служилый люд, который они смогли стянуть. Понятно — немного. Но сотня всадников у них набиралась.

Софья тоже не спала в это утро.

Нервно заламывала себе руки и вслушивалась. Выстрелы, которые раздались при стычке Лопухиных с бунтовщиками, вызвали у нее ужас. Частые. Много. Слышались хоть и вдали, но слышались. По плану их быть не должно. Значит что-то пошло не так.

Она побледнела.

Сильно задергалась.

И минуты через две терзаний подбрела к иконе Спасителя, упала на колени и стала молится об успехе.

Вверх лицемерия. В таких делах нужно, скорее уговаривать о помощи иные сверхъестественные силы. Но ее жажда власти вполне оправдывала то, что она делала…

* * *

Ромодановский в нерешительности стоит у окна. Слушая стрельбу. Он знал — это Лопухины шалят. А вот со стороны дома Натальи Алексеевны никакой стрельбы не доносилось.

Он ждал начала со дня на день.

Полки московские ушли навстречу стрельцам. Практически полностью. Осталось буквально несколько рот преображенцев и семеновцев. Но те вряд ли что-то могли сделать. Хотя кто знает? Сложный вопрос. Софья и ее доверенные люди старались вывести из города их максимальное количество. Но кое-что требовалось оставить для поддержания порядка на улицах. И что с ними сейчас Федору Юрьевичу было очень интересно.

Вошел слуга и кашлянул, привлекая внимание.

— Что-то стало известно?

— У нас гости. Человек сто. Все вооружены.

— Кто такие?

— Сказали, что служат царице Софье Алексеевне.

— О как… И чего хотят?

В этот момент подал голос второй человек, зашедший в помещение следом за слугой:

— Мы хотим, чтобы ты никуда из дома не уходил.

— Только я?

— И те, кто тебе служит.

— Даже слуг за продуктами нельзя отправить?

— Не оголодаешь. Это ненадолго.

— А если надолго?

— Сам знаешь — дело сделано. В скорости Москва вся наша будет, и мы начнем подготовку к венчанию Софьи Алексеевны на царство.

— При живом Петре и Алексее?

— Петра немцы убили, а тот подменыш нам не царь. Алексей же погиб.

— Тогда кого по всей Москве ищут?

Собеседник помялся.

— Я может быть стар, но не глуп. Алексей ушел. Иначе бы вы ко мне не пришли вот так. Судя по стрельбе, царица тоже ушла с Лопухиными. Петра никто не подменял. Я с ним переписку веду все это время. И когда солдаты его увидят, то перейдут на его сторону. Наталья Алексеевна тоже не в ваших руках? Ведь так? Что молчишь?

— Я не обязан тебе отвечать.

— А я не обязан тебе подчиняться. Или скажешь — силу применишь? А кишка не тонка? Или думаешь Софья по головке тебя погладит за то? Даже если ты хотя бы пальцем меня тронешь?

— Алексея в скорости найдут. Ему не уйти из города.

— Он как-то из дома ушел, который вы осадили. Не так ли? Охрана его, кстати, жива? Это мои люди.

— Мы знаем. Жива. Ее чуть притравили, чтобы животом захворали и не угрожали нам. За царевича не переживай. Изловим. Куда ему деваться?