А я рванул вбок в кусты. С воплем:

— Прощайте, придурки! Я всегда вас ненавидел!

Ну, подзадорить, а то не побегут за мной. Помогло — с воплями и улюлюканьем придурки ломанулись за мной. И точно придурки: вопить «стой!», одновременно суля жуткие кары, как «до тебя доберёмся!» могут только придурки. Хоть привлекательное что-то предложили: понятно, что враньё, но не столь придурошно бы звучало.

На что я преследующим, на бегу, указал. Аргументированно. А в ответ — совершенно неаргументированная ругань и угрозы. Но бегут, сопят, надрываются. Причём в биты вцепились, как в спасательные круги, да и мешают друг другу — я то бегу, специально путь «для одного» выбираю, а они толпой стараются, мешая друг другу.

В общем, мог бы я спокойно от них убежать. Но решил, напоследок, преподать «урок жизни от Галена».

Через полтора километра лесного кросса преследователи растянулись редкой цепочкой. И дорога, мной выбираемая, на это толкала. И всё же разная подготовка, выносливость, умения. Гришка вот орал громче всех и вообще, выражал «мнение общественности», а сейчас телепается чуть ли не последний. И орать продолжает, дыхание себе сбивает, недоумок.

Ну а раз растянулись — значит пора, решил я, прыгнул на дерево, сгруппировался на стволе, оттолкнулся, да и полетел в ноги преследователям, сбивая их, как кегли.

Первая «партия» в стороны полетела, пара парней даже бестолковыми башками о деревья постучали. Не вырубило, но повело знатно. А я дезориентированным добавил от души: всем по фингалу под левый глаз. Пока просто красное, но через полчасика фонари будут — загляденье.

Тем временем подоспела «вторая партия». И пока подбегали, щёлкали челюстями и лупали глазами, я, вооружившись битой, тычками под дых бегунов обездвижил и фингалами наградил.

И вот, наконец, дышащий как воздушный компрессор принудительной вентиляции, мокрый, как лягух, от пота и красный, как свёкла Гришка выбежал на полянку побоища. Совсем себе дыхалку «руководящими» и «угрожающими» воплями сбил. Парень, тяжело дыша, оглядел округу. И начал бледнеть, отбросив биту и ухватив себя за зад.

— Гален, не надо! — заныл он по-девчоночьи, с ужасом смотря на биту в моих руках. — Мы… не со зла, шутили… — начал оправдываться он и всё время врал.

— Надо, Гриша, надо, — вздохнул я, подходя к сжавшемуся парню.

И зарядил ему в глаз — пусть тоже фонарём посверкает, а то не как все, непорядок. А после — довольный и удовлетворенный двинул в сторону учебных зданий через лес.

3. Искусственный экзамен

Топал я до учебного здания с некоторым душевным подъёмом. Всё же ввалить такому количеству придурков — приятно. Да и то, что сволочуг и отморозков, типа Димки не оказалось, а его я основательно запугал — тоже хорошо.

Но вот то, что меня вообще начнут караулить и мстить — не подумал. Неосторожно это, а вещь, вообще-то, очевидная. Да и рукава формы изгвазданные, а руки под рукавами болят. Я, конечно, самый лучший и сильный парень Белояра, а то и Империи, но придурков было немножко многовато. И часть ударов битами я принимал вскользь, на предплечья. А то бы пришлось принимать в лоб и лбом.

Так что сделал всё правильно, вот только руки болят. Но — придётся потерпеть. И погордится своей сдержанностью — вот хотел пошутить, очень остроумно, насчёт: «где же мне столько парализаторов достать?» Но удержался. Впрочем, битым и без моих весёлых шуток хватило.

Добрался до стрельчатого, шестиэтажного, похожего на древний замок учебного здания. Это был «имперский» стиль — эмика или готика, я точно не запомнил. Древний и красивый — мне вот понравился гораздо больше пузатой аляповатости беловодских домов. Нет, она тоже ничего, уютная такая. Но эмика эта — торжественная, зовущая к чему-то. С девчонкой поплотнее пообщатся, морду какому-нибудь особо придурошному начистить. В общем к делам звала, а это просто здания.

Шмыгнул в уборную, по быстрому почистился и оценил нанесённый мне ущерб. Отряхивание влажными ладонями формы много времени не заняло и было успешно. А предплечья, хоть и выглядели жутковато, в багрово-синюшных полосах, на деле особого урона не понесли. Поболят до завтра и всего-то. Через неделю и следов никаких не останется.

А вот на выходе меня поджидали. И, на этот раз, не толпы придурков, считающих себя моими вражинами. А совсем наоборот: поджидающий был в единственном числе, считался (да и был) моим если не другом, то хорошим приятелем. А главное — пол у Ленки Красной, был совсем противоположным, чем у придурков.

Девчонка была умная, симпатичная, с вьющимися блондинистыми волосами. Чуть пухленькая, но ей даже шло. И я, естественно, к ней в свое время с очень приличным и взаимоприятным предложением подкатил. На что Ленка меня за руку взяла и с очень «взрослым» видом сообщила, что совместное удовольствие на разок приведёт к окончанию наших дружеских отношений. Вот глупость несусветная, хоть и отличница! Но потом, в примерно аналогичной ситуации, Светка, вторая из приятельствующих со мной девчонок, выдала примерно такие же слова. Так что, возможно, я в женщинах что-то не понимаю, хотя это и девчонки-ровесницы ещё.

Но вот, высматривала у дверей уборной, даже ладошкой мне помахала, улыбнувшись. Я улыбнулся, воспрял духом, немножко подумал и чуть не воспрял не только духом. Но не воспрял а расстроился: если всё, как я надумал, ну и Ленка всё-таки хочет со мной на прощанье покувыркаться… Ну экзамен же! А потом чёрт знает, что будет… Может и времени не найдётся, блин!

Хотя если честно — в чём-то они со Светкой правы были… Вот сейчас — подруга подругой. А завели бы мы «отноше-е-ения»… Ну чёрт знает, может всё нормально бы было. А может поссорились бы в итоге и разбежались. Так что лучше после экзаменов сохранить хорошие воспоминания и почти дружбу. Но от одного лишнего воспоминания я, если подвернётся возможность, точно не откажусь! Да и не лишнее оно будет, расплылся я в улыбке, подходя к подруге.