Глава 47

Лайна

Поглаживаю ягодицы, с трудом засовывая пальцы под тугой пояс. Он дергается:

– Не надо! Пожалуйста!

Действительно паникует. Неужели инопланетник- девственник? Очень может быть.

– Все, не буду. Тихо, тихо.

Рисуясь, красиво и легко, елочкой, выписываю удары по спине. Кожа даже особенно не краснеет. Это только для красоты и тренировки. А он уже устал держаться на носках, пытается незаметно переступать ногами, мышцы начинают подрагивать.

Отстегиваю наручники, парень облегченно встает на полную стопу.

– Походи, - говорю ему, - и руками подвигай, чтобы восстановить кровообращение.

– Это ведь не все, да? – спрашивает он.

– А ты бы хотел, чтобы все?

– Нет, я… я бы хотел продолжения.

– Ну-ну, - улыбаюсь я. Не ошиблась – ему нравится то же, что и мне.

– А теперь снимай штаны.

Невероятно вкусно смущаясь, он стягивает свои джинсы, потом трусы. Ну, да, наши-то парни белье не носят.

– На кровать ложись.

Ну, специально козлы я не приобретала, кровати, как на Венге, здесь тоже нет. Обойдусь подручными средствами.

Подкладываю под бедра сложенное в несколько раз большое полотенце, чтобы выпятить незагорелые ягодицы. «Стесняшка», - хихикаю про себя.

– А теперь пощады не жди, - полушутя, полусерьезно говорю я. Но потом все же добавляю:

– Можешь остановить меня, если будет плохо.

Не нужен мне сердечный приступ или что еще с непривычки, если я вдруг увлекусь любимым делом.

Вначале я его разогревала флоггером. Сколько различных девайсов мне пришлось купить, подбирая коллекцию с нуля! Но что делать, абсолютно незаменимые в хозяйстве вещи!

Кожа ягодиц приобрела приятную розоватость, и тогда я взяла основной инструмент. Рука у меня натренированная, не устает, и вторая работает почти так же хорошо. Кир – молодец, не издал ни звука, не дергался. Только дыхание я начала слышать через некоторое время, да мышцы ягодиц непроизвольно вздрагивали. Нет, от первых ударов он все же вздрогнул, вцепился пальцами в покрывало.

Удары ложились ровно, вначале серия по одной ягодице, потом по другой, потом снова чередовались. Постепенно кожа начинает пылать. Я уже дала ему достаточное количество ударов, столько, как и в клубе, когда тот мужчина уже не мог терпеть. Мой – молчит, терпит. Я останавливаюсь, провожу руками по горячей, чуть опухшей коже. Он вздрагивает, зарывается лицом в покрывало. Подсовываю ладонь ему под щеку и приподнимаю: мокрое, плачет. Видимо, даже не понимает, что слезы текут.

– Хватит? – спрашиваю его.

– Нет, до конца, - хрипло отвечает он.

– До чьего конца? – задаю риторический вопрос.

Ну, что же. Вроде, живой. Кожу я не порвала. Зато я теперь точно злиться долго не буду – выплеснула на него гнев впрок. А он… что-то он тоже получает, или, возможно, себе доказывает.

На уже настеганную кожу удары ложатся больнее, а я не даю передышки, не даю опомниться. Когда устала сама, а следы ударов стали сливаться в большие красные пятна, обещающие синяки, остановилась.…

Глава 48

Лайна

Долго же с ним пришлось возиться. Даже я почти устала. А уж что он сам чувствует… Привычки к боли у него нет, это ясно, и Ольга по определению не может быть более искусной, чем я. Так что получил он знатно. Сейчас где-то на середине между потерей сознания от боли и удовольствия. А я бы остановилась, кстати, если бы он попросил. Даже не потому, что на этой планете у меня могут быть неприятности с местной полицией, а потому, что бережнее отношусь к этому инопланетному мужчине, чем когда-то к своим. Он терпел и старался, кто же виноват, что их так неправильно воспитывают. Может, я именно этого для себя воспитаю…

Я за него переживаю. Вот ни за одного наложника после игр так не переживала.

– Ай-яй-яй. Не сядешь на задницу долго. Сам виноват, - комментирую я, изучая синяки.

Да, без бальзама плохо. Какие-то средства у меня закуплены на всякий случай, но толку от них по сравнению с иши не будет. Предупредили бы меня как-нибудь заранее, я бы затарилась чудодейственным средством. Вот с бальзамом эти синяки прошли бы на следующий день, а так – может, за неделю.

Кирилл пытается сфокусировать на мне взгляд. На лице следы слез, которых он под конец не стеснялся, потому что даже не замечал.