Однако захоронен Святой Тельмо не в этой капелле, а в церквушке, расположенной рядом с собором.

Еще много занимательного оставалось в этом храме для наших любопытных глаз. Наверно мы вернемся еще в Туй, чтобы провести не один час среди этого исторического изобилия.

Прощаясь с храмом, выходим на обзорную площадку одного из двориков монастыря. Смотрим прощальным взглядом на реку Минью, на Валенсу, на любимый португальский край, который оставляем всего лишь на неделю.

Покинув собор, мы продолжили путь мимо старого здания муниципалитета, церкви Святого Тельмо, построенной в стиле португальского барокко, мимо монастыря Святой Клары, мимо маленького магазинчика, окутанного запахом свежей выпечки.

«Пирожки! Хочу!», – требовательно сообщила Оля. Я осталась одиноко стоять на ступеньках, пока девчонки устремились покупать «монстров». Размеры пирожков были внушительными, и пахли они очень аппетитно. Денег мне было не жалко, я снова в страхе пощупала свой карман – просто нельзя мучного.

Город мы покидали наполненные средневековой историей. Следуя по желтым стрелкам, которые указывают паломникам путь в Сантьяго-де-Компостела мы вышли на тропинку, пролегающую между огородами и уже убранными полями. Она привела нас к мосту Понте-да-Вейга через реку Лоуро, получившую свое название «Золотая», как и португальская река Доуру, благодаря когда-то найденному в ее русле золотоносному песку. На минутку остановились, чтобы сфотографироваться у современного памятника паломнику, и тут с нами поравнялись две симпатичные молодые мамы.

Я и предположить не могла, что они тоже паломницы. Подумала, что они просто вышли на прогулку, ведь мы недалеко ушли от Туй. Младенцы тихонько посапывали в удобных эрго-рюкзаках у них на груди. Еще одна из мам толкала перед собой коляску с обаятельным трехлетним малышом! Как потом мы узнали, а наши дороги пересекались еще не раз, младенцы были двух и трех месяцев отроду. В эту первую встречу мы только пожелали друг другу Bom caminho! /Хорошего пути!

Красивая лесная тропа привела нас к легендарному мосту Лихорадки/ Ponte das Febras, и к памятному кресту с надписью на табличке: «Здесь умер святой Тельмо, совершая паломничество в апреле 1246 года. Попроси его замолвить за тебя словечко перед Богом».

Тяжелая лихорадка свалила священника прямо возле этого мостика. Местные жители перенесли его тело в Туи, где на следующий день будущий святой Педро Гонсалеша Тельмо умер.

Мы переходим через узенькую речушку, словно разговаривающую сама с собой в тишине и покое осеннего леса, и через красивую рощу акаций выходим на асфальтовую дорогу. Снова сворачиваем в лес и, следуя вдоль журчащей речки, оказываемся на арочном мосту Орбенлле, сложенному еще в римские времена из огромных гранитных плит.

Тамилла вспоминает и рассказывает нам легенду, которую я превратила грустную романтическую историю.

Мост слез

Каждое утро она вставала с постели и садилась у окна. Каменный мост, рядом с которым стоял ее дом, горбатился над речкой, прячась в тени старых ив. Только к полудню солнце заглядывало в ее окно. То ли из-за его слепящего света, то ли из-за взгляда, устремленного на дорогу, сочилась из-под пылающих век девушки соленая влага.

С тех пор как ее любимый нанялся на торговую каравеллу, от него не было вестей. Деньги, деньги, богатство… Родители отказали ему, когда он просил ее руки. Да и кто захочет отдать дочь с богатым приданным бедняку? Строгий и непреклонный отец пообещал поженить их, если юноша разбогатеет. Однако с той поры, когда любимый скрылся из виду за мостом, ее сердце застыло как стрелка компаса на судне, указывающая точно на север.

В тот день они долго не могли расстаться, стояли, взявшись за руки на крупных серых валунах моста и давали друг другу клятвы дождаться встречи. Его звонкий, еще мальчишечий голос, повторяющий «Я вернусь, жди меня», она слышала до сих пор. А еще запах его волос. Она отчетливо помнила их особый, сосново-смолистый аромат. Так пахли кривые старые пинии, поселившиеся в расщелинах скал на берегу, где стояла его хижина. Казалось, что в борьбе за землю и солнце, сосны выживали только благодаря своему упрямому сопротивлению морскому ветру и непогоде.

А вот черты его лица она потихоньку забывала. Но точно также она забывала и то, как выглядела сама. Сначала девушка еще ясно видела в зеркале свое серьезное лицо с печальными глазами. Затем, спустя годы, отражение в мутнеющей поверхности стало нечетким, черты расплывчатыми и ускользающими из ее памяти.

И все же она каждое утро приводила себя в порядок, расчесывала волосы, открывала окно и представляла горбатый мостик, соединяющий два берега теперь тихой, пересыхающей летом речки. Она ждала. Ждала вопреки гневу родителей и их обману – они в течение многих лет прятали от нее письма юноши. Ждала вопреки всем страшным историям о ненастьях и кораблекрушениях, о быстротечности чувств и легкомысленности слов.