Язару захотелось поделиться с Иварис и другой находкой. Они едва познакомились, однако он сразу же ей доверился, словно она была не кем-то подобным изменчивому человеку, но благородным лесным духом или зверем.

Драгоценный глаз альва она разглядывала уже пристальней. Бережно и с величайшим почтением она посмотрела в него на свет, закрыв им солнце, будто творила затмение, затем прижала к губам.

– Ему не хватает тепла, – заключила она. – И полагаю, ни один костер не сможет его согреть. Хотя с тобой ему как будто бы уютно. Язар, – она с любопытством заглянула в его серые глаза, – расскажи мне о себе.

С не меньшим интересом она выслушала историю жизни Язара, историю его матери и старухи Атаказы. Когда он закончил, солнце стояло уже высоко, и его яркий свет, разбиваясь о крышу беседки, ниспадал к земле длинными золотистыми локонами. Иварис потрясенно молчала.

– Не рассказывай об этом другим людям, особенно магам. В тебе заключена великая сила, и они попытаются ее отобрать.

– Но я не маг, – возразил Язар.

– Небоизбранные не дадут тебе пройти в столицу Синим Лучом, – рассудила она после длительного молчания. – Тебе нужно идти холмами.

– Кто такие небоизбранные? Прежде я никогда их не встречал.

– Почему-то я не удивлена, – Иварис покачала головой, признавая его безнадежность. – Они отстаивают права коренных бризарцев, полагая их лучшими из людей. Небоизбранные верят, что сумеют подняться на небеса, где будут жить среди альвов. Их лидеры – волшебники и сторонники Седогора, и теперь я понимаю, для каких целей им понадобились глаза альва.

– Если их цели благородны, так может быть мне стоит отдать им глаз?

– Здесь я не посмею тебе советовать. Ведь тогда ты вновь утратишь зрение, оторвешь лишь только найденную часть, которой тебе недоставало от рождения.

– Иварис, а ты сможешь, – Язар уронил робкий взгляд на столешницу и стал нервно водить по ее краю пальцами. – Или твой отец…

– Я не могу обещать, – видя, как он расстроился, она пояснила. – Я могу вернуть глаза слепому. Но ты не хочешь вернуть зрение, ты хочешь его изменить. Фавны видят лучше людей, но даже мне не хватает зоркости, чтобы различить Эсмаида в ореоле его сияния. Твои глаза не слабые, напротив, они очень сильные. Ты просто не умеешь сдерживать их силы.

– Какой мне прок в их силе?! – вспылил Язар, но столь же быстро погас. – Вот если бы я служил на корабле впередсмотрящим, то и без подзорной трубы мог видеть землю за сотню верст.

– Вот видишь, – улыбнулась она. – Твоим глазам еще можно найти применение.

– А если я посмотрю в подзорную трубу? – замечтался он. – Что находится выше неба?

– Великое древо Яргулвард, на котором растут все миры.

– Я так мало знаю о мире, – вновь смутился Язар. – Расскажешь мне о Яргулварде?

– Обязательно. Но не сейчас. Давай подумаем, как разрешить загадку нападений троллей. Послушаем, что говорят солдаты. Я здесь три дня, а в своих исканиях не продвинулась и на шаг. Если этезианцы что-то и знают, эти знания они прячут надежно даже для чутких ушей фавна. Будем надеяться, сегодняшнее сражение сделает их разговорчивее. Пещерные тролли нападают впервые, и впервые Золотарь получает столь глубокие раны.

Они разделились, договорившись встретиться в беседке на закате. Иварис наблюдала за уборкой тел и прислушивалась к идущим на поле боя разговорам. Черновой работой занимались обыватели. Мужики грузили трупы на повозки и свозили к наскоро сооружаемому костру на востоке, на другом берегу Синего Луча. При этом оружие и доспехи павшим воинам не оставляли – для того они были слишком ценны. Трупы укладывали стройными рядами. Женщины обтирали им от крови лица и руки и завязывали им глаза белыми лентами. В ладони солдатам вкладывали куриные яйца, а кисти связывали на груди. Когда тела нужно было собирать по частям, женщины занимались этим бестрепетно, рутинно. Головы прикладывали к плечам, конечности привязывали. Если же и того сделать было невозможно, к останкам клали куриные яйца и закутывали их в белые саваны. Теперь, когда Эсмаид поведет души людей в Рошгеос, мир богов, они не ослепнут от его сияния.

Среди трупов были трое горожан, убитых прорвавшимся в Золотарь пещерным троллем. Женщины отнеслись к ним с особой заботой: переодели, расчесали и вложили им подарки от семей. Мужчине дали его любимую курительную трубку, мальчику деревянного дракончика, а женщине локоны волос ее детей, чтобы в новом мире она смогла узнать их и приютить.

Вся работа велась с величайшей поспешностью, а народ только и говорил о распоряжении головы города Улзума провести похоронный обряд на закате. Спешка легко объяснялась: сегодняшнее сражение окончено, но уже завтра тролли могут вернуться. Некоторые вполголоса кляли этезианцев, но перед тем всякий раз осматривались, убеждаясь, что поблизости таковых нет.

– До их появления в городе было спокойно, – ворчал один мужик, грубо поднимая павшего солдата за руки.

– Это точно, – поддержал его товарищ, держа покойнику ноги. – И ведь чем больше приходит этезианцев, тем больше приходит троллей! По одному – по два нападали, так теперь дюжинами! Еще и пещерных привели! Как ты это объяснишь?

Они уложили труп на повозку, поверх другого солдата. Первый мужик подпихнул сапогом его свесившуюся ногу.

– Дорож их разберет! Мне уж, кажется, тролли нас от чужаков оберегают. Мы им вроде как свои. А эти с топорами пришли, давай лес на частокол рубить. Вот тролли и разозлились.