Включаю питание. Беру несколько аккордов. И играю первую пришедшую в голову мелодию. Саунд из «Жестоких игр».

— Вау.

— Это я уже позже научился, сам. До того, как отец догадался сплавить меня в училище, практиковал тюремное заключение дома. Интернет мне отключал… Приходилось как-то себя развлекать. Но это ровно до тех пор, пока он не женился в последний раз. Там уже держать дома такую секс-бомбу как я, он не рискнул! — стебусь я.

— В последний?

— Первая мачеха была упорота на моем «развитии» и «воспитании». Корсет для осанки с электро-разрядом, три языка, танцы, музыка, бабочка, брючки… Брр! Продержалась лет пять. Потом отец дал ей немного денег и тихо развелся. Ненадолго появилась вторая. Она была лучше всех! Вообще меня не замечала как феномен. Но, отец поймал ее с охранником, и она исчезла также внезапно, как и появилась. Потом он женился на Людочке…

С отвращением морщусь.

— Ей было восемнадцать… сейчас двадцать один. Она лживая, алчная, хитрая и тупая. Неплохо скрашивает отцу досуг, притворяясь аристократичной нимфеткой.

— Мда… А мама?..

— А мама… мама… мама… Моя мама была не нашего уровня. От нее откупились. И забрали меня в семью. На воспитание. А я вырос неблагодарным уродом, портящий отцу репутацию. Видимо, в мать.

— Сколько же на свете больных людей, которых вовремя не отпиздили… — вздыхает Малышкина.

— На всех Малышек не наберёшься. Эгоистично оставлю только себе!

— Ой, не обещаю…

— Сегодня, я сделаю Людочке подарок, о котором она даже не мечтает. Буч!!

Пёс поднимаем морду и спрыгивает с кресла.

— Комон, дружище…

Спускаемся.

— Кушать хочешь?

— А что у вас подают? Молочных агнцев на вертеле?

— Смешно! Но, да, думаю, молоденький барашек обязательно будет.

Подставляю ей локоть. Заходим в столовую. Все со снисхождением ждут сегодня очередное явление скомороха и какой-нибудь эпатаж. Но его не будет.

— Добрый вечер!

Все затихают, разворачиваясь к нам. Пауза затягивается…

— Добрый вечер, — наконец-то выдаёт на нас реакцию мужчина сидящий во главе стола.

Провожает взглядом поджавшего уши Буча.

Ведёт рукой, указывая нам на место по левую сторону от себя. Прислуга убирает большой стул-кресло, обитый парчой. И ставит два чуть поменьше. Места там достаточно.

На фоне играет классическая музыка.

Денис, опережая прислугу, отодвигает мне стул, подавая руку.

Все очень цивильно. Но острое ощущение что я попала на сумасшедшее чаепитие из Алисы, не отпускает.

Нам доставляют приборы.

— Собаку можно, наверное, оставить в гостиной, сын?

— Нет.

— Это столовая.

— Здесь есть уже одна собака.

Напротив меня — девушка. На её шее массивное золотое колье. Взгляд тревожный и недоброжелательный… Людочка?

Откинувшись, сидит на кресле и на руках у неё собачка.

— Эта — карманная.

— Наша — тоже. Просто у нас больше карманы.

Усадив Буча в ноги, Денис незаметно скармливает ему какое-то канапе.

— Ты что-то от меня хочешь сегодня получить, Денис?

— С чего ты взял?

— Мне кажется, это очевидно, — оглядывает его прикид.

— Наоборот… Кое-что отдам.

Наклоняется ко мне.

— Сегодня у отца семейная фотосессия в очень крутой журнал. Без сына некомильфо…

— Вина? — раздается с другой стороны.

Оглядываюсь.

Парень. Примерно ровесник. Такой… Посоревнуется со мной в ухоженности точно! А вот ни с кем из моего окружения в мужественности точно не посоревнуется. Даже со мной.

— Эдуард, — вежливо и уверенно улыбается мне.

Да, Боже… Серьёзно?

— Полина.

Я чувствую взгляды с пристрастием. За столом возобновляется говорок…

— Красное или белое?

— Белое.

— Надеюсь, сухое? — дёргает бровью.

— Сухое.

Но это его «надеюсь»… Хочется с локтя двинуть ему в аристократичное лицо, чтобы кульбитом покинул стол.

— Эдик, я сам, — берёт другую бутылку Денис, наливает в мой бокал.

Я касаюсь его кисти, лежащей на подлокотнике, наши пальцы сплетаются.

Денис не в отца от слова «совсем». Сергей Миронович невысокий, с пузиком… Сходство только в цвете волос, в цвете глаз… Ямочке на подбородке.

Между ними едва слышный разговор.

— И чего нам сегодня ждать? — скептически. — Что за новый поворот сюжета? Хотя, я догадываюсь. Представь девушку…

Он сжимает мою кисть.

— Мой отец, Сергей Миронович. Полина.