Но рука все равно к телефону тянется. Просто позвонить, узнать, что все в порядке. Пусть, ушла добровольно. Так лучше, чем если бы заставил. А этот гандон может и силой.

И хочется, чтобы счастлива была. И не хочется. Поверил ведь, что любит… блть, надо позвонить ей. Или подкараулить. Просто поговорю, а если он заставил Сашку силой вернуться, то заберу ее.

Придумаю что-нибудь, но от Ильи избавлюсь!

Телефон подал сигнал, и я схватился за трубу. Может, Сашка?

Нет, видео на ватсап.

«Как и обещал, любовничек. Смотри, и наслаждайся. Можешь даже подрочить. Сольешь в сеть – прикончу!»

Что он мне обещал?

Руки похолодели от первого же кадра, и я нажал на паузу.

– Нет, - засмеялся нервно, и сукровица в рот потекла. Жаль, что на мне не заживает, как на собаке. Жаль, что я знаю, что на этом видео.

Не хочу его смотреть, но палец сам нажимает на воспроизведение. И я смотрю, как Саша медленно подходит к Илье. Плавно покачивает бедрами – чертовски красивая в длинном платье. Задирает его до талии, и опускается на капот машины. Сама тянется к Илье. Сама, блть…

Видео с камеры видеорегистратора. И дата… это было вчера. Вчера!

– Нахер, - телефон летит под кровать, но не разбивается. Вижу, как светится в темноте, и транслирует то, что я в жизни забыть не смогу.

Оказывается, это охренеть как больно. Когда выбирают не тебя.

В голове кровавый туман, в висках стучит кровь, перед глазами кровавая пелена. Я и сам в крови. Мне тупо плохо. Снова. Из-за Сашки.

– Перебесишься, сынок. Первая любовь всегда такая болючая, - вспомнились слова мамы. – Она тебе не пара, ты ведь понимаешь? Это пройдет. Все в жизни проходит, поверь.

– Не лезь, мам. Повзрослею, на ноги встану, и моей будет. Вот увидишь!

В колонии почти свыкся с мыслью, что чувства к Сашке были блажью. Просто первой любовью, гормоны ударили, и втюрился в девчонку, угостившую мандаринами. Несерьезно же, кто в моем возрасте раз и навсегда влюбляется?!

Хотя и знал, что пытаюсь себя обмануть.

– Забуду, нахер! – твержу сам себе. – Пусть живет с этим уе*ком долго и счастливо, насрать!

Не заставлял ее Илья. Что мне и продемонстрировал, чтобы не лез к ним. На парковке, как последняя шлюха ноги перед ним раздвигала! Сама себя предлагала, сама!

Надо прогуляться. Отвлечься. Развлечь себя тем, как от меня люди будут шарахаться – с моей-то «красивой рожей». Может, в ментовку заберут на сутки, какая разница, где на стены лезть?! Там хоть привычно, компания какая-никакая.

К двери подошел, и черт дернул сначала в глазок посмотреть.

А там она.

Саша.

Стоит, мнется. Губки кусает в волнении.

– Явилась, блть! Одного члена мало что ли? – сжал кулаки, и как последний малолетка стою, и пялюсь на нее через дверной глазок.

И насмотреться не могу.

Охренительно красивая, волосы блестят даже в свете жуткой лампы. Чистенькая, свежая, как с картинки. И даже через дверь меня преследует этот цитрусовый аромат – знаю, что мерещится. Духами Саша пользуется цветочными, но для меня она всегда пахнет мандаринами.

Новым годом. Счастьем, которое не про мою честь.

Она отвернулась на секунду, а я, боясь, что уйдет, дверь открыл резко. Испугал ее… так тебе и надо, Сашенька. Нельзя с людьми играть!

– Пришла, - прохрипел я, морщась от звуков собственного голоса. – Сашенька.

Назвал ее как обычно, а она дернулась. Будто ударил ее.

А я бы хотел, честно говоря. Голову ей открутить, да только не смогу. Баб бить – последнее дело.

– Я уже ухожу, - тихо сказала, и, противореча сама себе вошла внутрь квартиры. – Уютно у тебя.

Выгнать бы ее, но я продолжаю подчиняться и пялиться на нее. И пропускаю ее внутрь.

Кретин.

Саша в глаза мне не смотрит, разглядывает погром, который я устроил в припадке адской ревности. И вдруг стыдно становится. Что стала свидетельницей того, как она мне небезразлична.

– Убраться пришла? Или сообщить, как счастлива с мужем? – схватил ее за плечи, и в стену впечатал, силясь с собой справиться. – Зачем пришла? – проорал ей в лицо, не сдерживаясь.

Сашка молчит. И не думает бояться, плакать, объясняться.

Хоть бы, сука, прощение попросила. Пусть, лживое, но хоть что-то бы от нее получить!

– К тебе пришла, - едва слышно прошептала она. – К тебе.

И от этого ее «К тебе» еще больнее стало. Ко мне пришла, а от меня к мужу попрется. Подачку пришла дать, как собаке кость.