Никогда не понимала, почему это выражение стало чем — то унизительным. Честно, мне нравилось быть трофейной женой Лео, это означало, что он — абсолютный победитель. И это так. Мы оба. Мы одолели в наших сражениях не только его рак. Так что если кто и заслуживал приз, так это Лео. Сегодня вечером я собиралась с гордостью носить этот титул, поэтому слегка распутное платье — очень даже неплохой выбор.

После пятиминутной езды Чонси подъехал к отелю, колёса встали аккурат в колею на обочине. Ко мне подошел мужчина, одетый в смокинг и шерстяное чёрное пальто с фалдами до икр, поприветствовал и положил руку мне на плечо, когда я ступила на бетон.

— Миссис Кардуччи, — кивнул он с полупоклоном. Вы бы могли подумать, что за два года я привыкла к тому, как это звучит, но каждый раз, когда кто — то произносил моё имя, как будто слышала его в первый раз. — Сюда.

Фойе сияло золотом; все доступные поверхности украшали кристаллы и гирлянды из бисера. В холле стояло три рождественских ёлки ошеломляющей высоты и, по крайней мере, три с половиной метра в ширину. Стеклянные украшения на них походили на огромные светоотражающие пузыри, радужные и сияющие. Всё имело медный отблеск.

Главные двери бального зала были широко распахнуты, из глубины коридора я слышала джазовый ансамбль, игравший в ленивом, затяжном ритме на фортепиано «God Rest Ye Merry, Gentlemen». Мелодию дополняли звон хрусталя и гул голосов.

— Приятного вечера, миссис Кардуччи, — произнёс мужчина, убирая руку, поддерживавшую меня. Я кивнула в знак благодарности и вошла в комнату.

Он был там.

Как всегда великолепный, пиджак облегал его широкие плечи, галстук — бабочка располагалась в неглубокой выемке на шее. Глаза — яркого голубого цвета, губы расплывались в улыбке для всех: и кто хотел пообщаться, и кто хотел просто поздороваться. Я могла весь вечер наблюдать за тем, как он непринуждённо ведёт беседы. Здесь всё было пропитано жизнью, у всех этих людей свои истории. Если бы у меня имелось достаточно времени, мне хотелось бы посидеть с каждым из них и спросить, что привело их сюда. Но я знала ответ. Лео. Всему причиной Лео.

— Дамы и господа, — объявил мужчина с сединой и ярко — красным румянцем на коже, он наклонился к микрофону, установленному на трибуне перед сценой. Комната была заставлена круглыми столами с десятью или более стульями за каждым, и, хотя никто не отдал такого распоряжения, гости вечеринки сами начали рассаживаться по местам.

Взгляд Лео встретился с моим, и он кивнул в сторону стола в самом начале зала. Извинившись перед парой, которую я видела на нашем последнем званом ужине, Лео подошёл ко мне, его рука скользнула по обнажённому изгибу моей спины. Мой живот напрягся, и я задержала дыхание, когда его пальцы пробежались туда и обратно по низко расположенному шву платья.

— Ты выглядишь потрясающе, — прошептал он мне на ухо. Гормоны, которые всполошили недавно возникшие материнские чувства, играли на руку эмоциям, связанным с моим едва начавшимся браком. Сквозь меня пронеслось тепло, наполнившее тело жаром. — Это платье. — Он прошёлся взглядом по каждому сантиметру моего тела, и затем мучительно медленно его глаза поднялись вверх. — Мне, вроде как, захотелось отменить весь вечер и сейчас же отвезти тебя домой.

— Неплохой план, — согласилась я, надув при этом губы больше, чем необходимо. — Но, поскольку ты основной выступающий, думаю, это не лучший ход.

— Верно, — признал он со вздохом, но его руки явно не разделяли его мнения. Прежде, чем я отстранилась от него, чтобы уменьшить наваждение, он ещё раз провел ими вверх и вниз по обнажённой коже спины. Сегодня была важная для него ночь. Я не хотела мешать ему, даже если это значило, что в последующие часы мне бы пришлось думать лишь о сточных канавах. Я могла с этим справиться. Но, честно говоря, я бы всё равно мысленно оказалась в спальне.

— Я сделаю все возможное, чтобы позже ход остался за мной. — Лео не ответил вслух, но морщинка на его лбу и пронзительный взгляд сказали всё, что я хотела услышать.

Он глубоко вздохнул и произнёс:

— Нужно найти наши места.

Гул голосов превратился в мягкий журчащий шёпот, а чтобы снизить громкость до минимума, потребовалось лишь несколько раз звякнуть по хрустальному бокалу.

Седой лис взял микрофон и начал торжество.

— Как вы все знаете, — начал он, небрежно обхватив край трибуны. Говоря, он всем телом навалился на неё. — Мы собрались здесь, чтобы почтить особенного человека.

Послышались тихие возгласы согласия, гости кивали и улыбались, говоря: «Да, он такой» и «Аминь!», выглядело так, словно мы слышали речь проповедника с кафедры.

— А теперь скажите, как много из вас посещали мероприятия, которые начинались с похожих слов? — Он с важным видом склонил голову, выжидая установленное количество времени, чтобы аудитория услышала его слова. — Мы чествуем людей, которых считаем особенными. Мы устраиваем для них праздничные вечера. Поднимаем за них тосты. Собираем деньги от их имени и видим в этом нашу цель. — Его голос идеально подходил для речей, он в мягкой, вдумчивой манере привлекал ваше внимание. В нём можно было различить бывшего военного, долгие годы в отставке смягчили тон и манеру общения. — Но что вы сделаете для кого — то вроде Лео Кардуччи? — Ещё одна пауза для размышления и отстраненный взгляд для выразительности. — Что можно дать человеку, который стольким пожертвовал?