— В чём подвох? — перестал истерить Мирослав. — Может тогда уже пятьсот крон, чтобы честно было?

— Идет! — достаю я пять сотен из кармана.

Там остался лежать ещё полтинник, остальное в надёжном месте, которое мне показал Цзю.

— А как я тебе отдам? — запереживал вдруг парень, — ты уже уедешь в воскресенье.

Да, действительно, а как? Да и зачем ему отдавать, если я уеду уже?

— Ты как свой выигрыш хочешь потратить? — спрашиваю я, размышляя, на кой я опять решил обогатиться?

— Мопед куплю, телевизор большой в комнату, может из вещей чего, и на остальное акций накуплю. Я же учусь на экономиста, — ответил без паузы уже наверняка размышлявший об этом паренёк. — Только какие акции — не знаю.

— Давай тогда и на мои деньги купи акций компании «Майкрософт», есть такая, — решаюсь я.

— «Майкрософт»? Это которые «Виндоус» в прошлом году выпустили? Ну, знаю, они в марте на бирже разместили свои акции, — удивляет своими познаниями парень. — А точно, не разорятся? Может и мне купить?

— Ну, уж нет! Тебе советовать больше не буду, опять виноватым останусь. Сам решай. А за акциями приеду через год или два, сейчас тебе контакты выпишу, и ты свои дай.

Обмениваемся контактами, и парень ещё раз меня удивляет. Среди его данных есть номер сотового! телефона его родного брата, живущего в Финляндии.

— Неужели у них уже работает сотовая связь? — вырвалось у меня.

— Давно уже, ещё в семьдесят восьмом году всю Финляндию покрыли связью, сто процентов! А недавно мне брат говорил, что у них в компании уже тридцать тысяч абонентов. Брат у меня как раз в АРП работает. Я их акции думал купить. С семьдесят первого года они работают, но у нас в Дании только пять лет, как эта связь появилась, дорогая-я-я, — выдаёт расклад парень.

А что, сотовая связь — тоже хорошее вложение денег, только не помню операторов тех лет никаких. Зато помню, например, финский «Нокиа»! «Есть или нет сейчас эти телефоны, интересно?» — размышляю я. Фотку Горбачева, звонящего из Финляндии по сотовому министру связи в Москве, я видел!

— Фирма «Нокиа», которая выпускает телефоны. Это, наверное, перспективная тема, — советую я.

— Да, у брата тоже «Нокиа», — важно соглашается Мирослав. — Слушай, а вы в СССР неплохо разбираетесь в новинках! Даже и не думал!

— У нас советских и собственных новинок дофига, — хлопаю по плечу парня я. — А сколько сотовый телефон стоит, такой, как у брата?

— Двадцать четыре тысячи марок, это около пяти тысяч долларов, — быстро отвечает Мирослав.

— Жуть! — честно признаю я.

— Ладно, мне идти работать надо! Дай я тебе ещё фамилию напишу свою, и парень дописывает в моем блокноте — «Клозе».

Он ушёл, оставив меня в размышлениях. А ведь в моем мире был известный футболист Мирослав Клозе, но это не он точно! Не похож на него, да и тот лет на десять моложе! Выкинув из головы паникёра-экономиста, замечаю в фойе гостиницы вчерашнего фоткора.

— Я тебе принёс, что обещал, — заговорщицки говорит он, протягивая плотный конверт и принимая от меня протянутый полтинник.

— Штыба, что в конверте? — внезапно слышу я голос КГБшника за спиной, и его суровая, и, как водится, чистая рука вырывает у меня конверт.

Глава 6

С трудом удержавшись от ответа «золото, брильянты», отвечаю:

— А вы посмотрите сами, Антон Петрович.

Не сомневаясь, тот открывает конверт и достает оттуда пару газет — старую, уже пожелтевшую, и новую, еще пахнущую типографской краской. Следом извлекает несколько фото и застывает в злобном оскале — так скалится мировой капитализм на плакатах советского агитпропа.

— Это что за поклёп! Специально меня подставить хочешь? Не ожидал такого от комсомольца! — яростно ткнул в верхнее фото мужик.

Мд-а… Фото вышло у мастера фотографии неудачное. Неудачное для нашего куратора от КГБ, зато я там выгляжу как картинка — взгляд светлый, одухотворенный, само лицо выражает стойкость и презрение к смерти, спина прямая, руки сжаты в кулаки. Я стою перед памятным камнем нашим солдатам и видно, что я достоин их памяти! А вот Антон Петрович, попавший в кадр с краю, выглядит непрезентабельно. Камера поймала момент, когда тот, подленько улыбаясь, смотрел на ноги толстоватой фрау лет так под полтинник. Контраст с моим выражением лица разительный.

— Я в первый раз фото вижу, — сразу отметаю подозрения я.

Эрик пытается говорить по-датски, потом на плохом английском, а потом уже на понятном мне и ему немецком языке:

— Я не фотографировал товарища!

— Отрежем край, будет фото и вам, и мне, — щедро предлагаю я, не переводя фотографу.

— Ладно, отрежем так отрежем, а это что у тебя? — «молчи-молчи» смотрит дальше.

Там всё пристойно! Я на фоне обоих памятников.

— А камень зачем сфотографировал? — особист всё пытается найти криминал в снимках.